Она пришла, когда солнце стояло в зените. Пустошь за ее спиной исходила жаром, и плыл воздух. На минуту она остановилась на холме: изодранное платье, гримаса темной радости на пустом лице.
А потом она пошла вниз. Дети заметили одержимую первыми и кинулись прочь. Она оскалилась, но не стала преследовать их. Времени было предостаточно. Одного за одним она настигнет всех в этом городе.
Ведь вокруг пустошь, и далеко им не убежать.
Так она думала, когда на нее бросили сети. Вторую и следом третью, и стали затягивать.
Она издала вопль и попыталась освободиться. Но людей было слишком много, и эти люди знали, что делали.
Дверь скрипнула, и в комнату просунулось лицо.
- Святой отец.
Гость всмотрелся в сизый полумрак.
- Ведьма. Ведьма вернулась. Все, как вы и сказали.
Темнота молчала. 'Хоть бы окна открыл', - подумал гость.
- Бесноватая насквозь. Демонам числа несть. Мы поймали ее, но долго такую не удержать.
Что-то покатилось по полу. 'Бутылка?' - решил гость, но потом вспомнил, что бутылка с виски была квадратной.
- Вы обещали помочь.
- Я помню, - ответил полумрак. - Я знаю, что она здесь.
Что-то стукнуло ('стакан, это точно стакан'), и человек поднялся из кресла.
Встретив потухший взгляд его серых глаз, гость подумал, что вполне мог остаться снаружи.
Городишко был и обычно безлюдный, - как и все они на границе, - а теперь вымер совсем. Только несколько храбрецов караулили сарай.
- Мы тут ее заперли. Тащили багром. Она упиралась, но потом вроде перестала.
Храбрость стражей уже давала трещину: все, как один, курили, и никто не смотрел в ответ.
- Кандалы на нее надели. Вы говорили, что сети тогда можно распутать. Но уж это, отец Джессом, мы оставили вам.
Дым самокруток висел в закатном воздухе. Неподвижный, как болотная вода.
Двое, чертыхаясь, сдвинули громаду засова, а потом отступили назад. Составить компанию, очевидно, никто не хотел.
- Сколько?
- Мы думаем, пять. Но может... Может, и шесть.
Шесть демонов в одной женщине!
Засов за спиной Джессома стукнул: разумная осторожность. Он бы и сам поступил так.
Сквозь рассохшиеся доски сарая сочилось солнце, оставляя на полу алые полосы.
Было тихо. Чересчур тихо.
Джессом раскрыл Книгу. По углам тут же зародился шепот: несколько голосов, они перекрывали друг друга. Похоже, демоны так и не смогли решить, кто из них главный, и затихли снова.
Точно не пятеро. Больше.
Джессом закатал рукава черной рубашки и принялся чертить. Они - она - не должны добраться до него прежде срока.
Только поставив на границе круга шесть сосудов с водой, он обратился к неподвижному кокону в кольце цепей:
- Мариетт?
Певицей она была отвратительной.
Мечты Мариетт о карьере в столице обернулись провалом. Не помогло ни милое личико, ни то другое, что она с готовностью предлагала в обмен на успех. Оскорбленная, Мариетт уехала - не куда-нибудь, на границу.
Там собирались все те, кого не захотел принять мир. Куда более благодарная публика.
Это была история, которую знал Джессом. История поражения.
Мариетт хотела петь, а демонам, что жили в пустошах, нравилось ее пение. Больше: они считали его приглашением.
Интересно, когда она вышла к ним в первый раз?
Кокон заворочался, зазвенели вделанные в пол кандалы. Выпростав руку, Мариетт с легкостью содрала с головы сеть. Рассыпались рыжие, как и положено ведьме, патлы.
И вот тогда она завыла.