Прежде чем двигаться дальше, нам хотелось бы сделать замечание о неоднократно упоминавшейся мании демонов, вселившихся в людей, при общении со свидетелями называть себя именами высших демонов. Несомненно, это, что называется, бравада, однако она может иметь под собой некоторую основу в том смысле, что демон, именующий себя «Люцифером», может принадлежать к «потомству» Люцифера, и тем самым он не так уж и извращает истину, называя себя его именем. Говоря о первом «потомстве» «падших ангелов», которые, как известно, были бесполыми, следует, скорее всего, подразумевать не что иное, как их попытку подражания творцу, т. е. стремление создать существ по своему образу и подобию[74]. Вопрос о том, насколько удачной оказалась эта попытка, мы не рассматриваем. Тем не менее, если проводить затронутую аналогию дальше, то очевидно, что как и люди, «вторичные» демоны «первого поколения» уже были наделены полом, и дальнейшее увеличение популяции демонов происходило «естественным путем». (Мы не будем сейчас обсуждать, как бесполые «падшие ангелы» смогли создать разделяемых по полу демонов, не имея для этого в себе соответствующего «образа и подобия»; в любом случае, как нам представляется, в данном вопросе сначала следует разобраться с проблемой пола творца, создавшего людей двух полов по своему «образу и подобию».) Впрочем, эта гипотеза порождения новых поколений демонов актуальна лишь в случае их «гуманизации», т. е. наделения их человеческими чертами. Мы не можем утверждать, насколько эта версия правомочна, однако несомненно, что, как бы ни обстояли дела на самом деле, версия о творении «падшими ангелами» по крайней мере «первого поколения» демонов не лишена структурной логики. Не исключено даже, что посредством этого акта генерации демоны последующих поколений оказались связаны со своими «прародителями» нитями тонкого характера, и, таким образом, они все-таки могут быть причастны к той чистой интеллектуальной интуиции, остатками которой обладают «падшие ангелы», и, стало быть, они имеют определенное право называть себя именами верховных демонов.
Что касается активности в телесном мире, то собственно «падшие ангелы» занимаются личностями, способными оказать достаточное масштабное влияние по крайней мере в пределах одной страны - в текущую эпоху это в основном люди, имеющие отношение к политике. Самый известный случай с данной позиции - Адольф Гитлер. О его одержимости демоном высокого ранга говорилось предостаточно исследователями разной степени серьезности и вменяемости. И хотя все эти «демонические версии»[75] порождаются, по большому счету, исключительно желанием хоть как-то мотивировать неподдающееся человеческой логике поведение Гитлера, они не так уж и бредовы хотя бы потому, что определяют Гитлера не иначе как медиумом. В этой связи представляется довольно примечательным, что немецкий психоаналитик Эрих Фромм вывел у Гитлера т. н. «некрофильский характер». В его интерпретации это нечто гораздо большее, нежели просто сексуальное влечение к мертвым телам: «Некрофилия в характерологическом смысле может быть описана как страстное влечение ко всему мертвому, разлагающемуся, гниющему, нездоровому. Это страсть делать живое неживым, разрушать во имя одного лишь разрушения. Это повышенный интерес ко всему чисто механическому. Это стремление расчленять живые структуры»[76]. Не концентрируя внимание на термине «некрофилия», отметим, что нарисованный Фроммом портрет больше изображает даже не одержимого, но самого демона.
75
Например, французский писатель Вернер Жерсон в своем аляповатом «исследовании» «Нацизм - тайное общество» приводит множество свидетельств об одержимости Гитлера (см. издание - М.: Крон-Пресс, 1998, сс. 165-168), не утруждая себя, разумеется, ссылками на первоисточники, оно, впрочем, и понятно: все эти «свидетельства» позаимствованы из претенциозного «Утра магов» Луи Повеля и Жака Бержье (см. издание - М.: Вече, 2005, сс. 310, 320). Британский историк Тревор Равенскрофт в своей заслуживающей некоторого снисхождения, но от того не менее беллетристической работе «Копье судьбы» называет одержавшего Гитлера демона то Левиафаном, то самим Люцифером (см. издание - М.: Крон-Пресс, 1998, сс. 126 и 303 соответственно).
Очевидно, первым миф об одержимости Гитлера запустил бывший президент сената Свободного города Данцига Герман Раушнинг, порвавший с НСДАП и покинувший Германию в 1939 году, успев по роду политической деятельности встретиться с Гитлером как минимум четыре раза. В своей самой известной книге «Говорит Гитлер» (1939), он, в частности, пишет: «Гитлер отдался силам, которые влекут его за собой. Силам мрачного и разрушительного насилия. Думая, что еще обладает свободой выбора, он уже давно предался власти колдовства, которое не без оснований и вовсе не в переносном смысле можно было назвать демонической магией. И вместо того, чтобы, поднимаясь вверх, ступень за ступенью, освобождаться от наслоений темного прошлого и становиться свободнее и светлее - он с каждым шагом явно становился все более одержимым, все более скованным, порабощенным, бессильным, жертвой сил, которые одолели и не отпускают его. <...> Гитлер - не диктатор; силы, скрывающиеся за его спиной, движут им, часто даже помимо его воли. Итог действия этих сил - его постоянное продвижение вперед. Из его политики получилось нечто совсем иное, чем он представлял себе вначале. Он подвел черту под суммой сил и стал их общим знаменателем. Он остался наверху, но потерял независимость в принятии решений» (