— Никто не поднимет тревогу, — уверенно заявила Эмилия. — Когда они войдут сюда их встретит не группа пленников-оборванцев, а сам Олаф Гедройц. Он заманит их поглубже в помещение, а когда они все окажутся внутри, мы высунемся из того погреба и нашпигуем их болтами.
Все умолки, взвешивая озвученное предложение. Конечно у такого плана были свои недостатки — стреляющие наемники могли бы попросту не попасть в цель, или ранить Пекоса несмертельно, что грозило бы им полным фиаско. Психопат мог бы и вовсе не заявляться в корчму самолично, доверив ее проверку подчиненным. Хватит ли в таком случае Лео смекалки чтобы таки заманить его в помещение? Так или иначе, более разумного предложения на тот момент еще не прозвучало. Все приступили к необходимым приготовлениям. Тишина корчмы сменилась топотом, лязгом металла и негромким обсуждением деталей засады.
Снегопад тем временем только усиливался. Неожиданно свирепая пурга заносила все в округе слепящей белизной, как если бы хотела стереть все следы грязи и крови в Помонте. Плотным слоем покрывались старые крыши хибар, исчезали в толщи снежного ковра следы сапог, укрывались под плотной белой шубой потесненные свирепством природы растения. Несмотря на все свои старания, девственно белый снег не был в состоянии очистить душу княжества.
Возможно, эта буря не более чем попытка небес хоть ненадолго сокрыть от себя глухой лязг рабских кандалов и порочный звон чеканных монет, беспрестанно доносившихся из жерла Помонта. Вой ветра поглощал в себе не только их, распространившись до самой Ганои, стихия заглушала звуки человеческого горя в той же степени, в какой и укрывала звук неровной поступи человека в жуткой темной маске, уверенно приближавшегося к Ржавой Водице. Он был не один, помимо двух его приспешников, сама смерть следовала за ним в тот день, не намереваясь уходить без столь желанного ею трофея.
***
Резко отворилась скрипящая деревянная дверь, запуская жалящий холод внутрь здания. Пришедший человек, весь занесенный тающим на глазах снегом, проследовал вглубь помещения, стряхивая с себя холодную белую массу. Вразвалку путник прошествовал к сидящему у грязного стола Олафу. Немного погодя в корчму зашли еще двое.
Каждый пришедший держал в руках по холщевому мешку, столь же мокрому и холодному, как и сами путники. Мешки были заполнены чем-то доверху. Долго гадать о их содержимом не пришлось, ведь практически сразу оно было высыпано в уродливый деревянный ларец, располагавшийся в дальнем углу корчмы. Ценным грузом оказались бледно-коричневые губчатые куски крупных грибов. Каждый кусок был размером с кулак взрослого мужчины, и пускай внешний вид добычи нельзя было зачислить к категории аппетитных яств, приятный грибной запах довольно быстро заполонил собою помещение, пробиваясь даже через вонь подгнивших объедков. Запахло лесной сыростью, и в условиях разведенного тут зловонного свинарника, запах этот был ниспосланным свыше спасением.
Гости зябко переминались с ноги на ногу, стягивая с себя промокшие вещи и пытаясь хоть как-то согреться. Пришедшие с Кассиусом громилы немедля избавились от пропитанных влагой, тяжелых походных плащей, но вот снимать укутывающие нос и рот платки они не спешили, скорее наоборот, умелыми движениями они затянули влажную ткань потуже. Воздух в комнате заметно потяжелел, и запахи были здесь ни при чем.
— Три мешка низкокачественного грибного сырья. Схаррат! Три жалких мешка — это все что они нам дали. И даже это с их стороны выглядело как подачка, одолжение убогому, — донесся из-под массивной маски Пекоса его искаженный голос, изобилующий недоброжелательными нотками. — Они смотрели на меня так же, как в детстве глядели разодетые в дорогие тряпки прохожие — как на мусор. Стоило делам пойти наперекосяк, как они тут же отвернулись от меня. Забыли свою присягу. Все они оставили нас… — убийца нездорово покачал головой из стороны в сторону, попутно придавая уныния своему и без того не самому жизнерадостному голосу. Вздрогнув и оглядевшись, он словно бы вспомнил что в помещении помимо него находится еще пара человек. Опомнившись, Кассиус обратился напрямую к Лже-Олафу:
— Где часовые? Почему никто не стоит у двери?
— За домом, полагаю. Вы, должно быть, разминулись, — старательно отыгрывал свою роль Лео, всячески придавая голосу толстяка расслабленное и спокойное звучание. Пожалуй, даже слишком расслабленное и спокойное — Каратель откровенно переигрывал.
— Ты что, пьян? — Кассиус сделал шаг в сторону толстяка, оказавшись всего в пятнадцати сантиметрах от сегмента комнаты, что проглядывался наемниками через особо крупную щель в ведущем в погреб люке. — Почему ты не в маске?