Немного подумав, мы решили, что стоит передвинуть стоянку чуть дальше от леса. К тому же здесь я, если можно так сказать, напачкала. Старший подхватил меня на руки, несмотря на все мои заверения, что я могу ходить и сама. Его железные доспехи были холодными и немного влажными из-за опустившегося тумана. Он снял с себя плащ и накрыл меня им сверху, когда мы наконец нашли новое место для ночлега, объясняя тем, что ему и так тепло, а меня то и дело ненормально колотит. Остальные поступили также, в результате чего мне было сложно даже пошевелиться, и я то и дело тёрла нос из-за щекочущего его меха на воротниках.
Я чувствовала себя как в коконе или норе: было тепло и спокойно. Сама не заметила, как под байки и смешки падших уснула и проспала до утра. На следующее утро солнце решило расщедриться и слепило мне глаза, пробиваясь сквозь ветки деревьев. Сверху на меня то и дело опадала древесная труха из-за нескончаемой возни мелких птиц, ищущих еду. Приятной неожиданностью было найти новый бурдюк с водой. Горло всё ещё болело, но терпимо.
Старший сразу поинтересовался, хочу ли я есть, и, получив отрицательный ответ, пытаться переубеждать меня не стал, за что я ему была благодарна.
— Так, а сейчас мы где? У вас есть карта? — поинтересовалась я, когда мы въехали то ли в сады, то ли во что-то, что раньше можно было называть парком. Дорога давным-давно канула в лету, с трудом можно было ориентироваться по деревьям, которые казались немного моложе остальных, да по камням, которые, видимо, служили для обозначения границ.
— Ммм, — долговязый покрутил головой. — Видимо, мы недалеко от поместья. А, вон там, — он указал куда-то далеко вперёд. — Ограда.
Действительно, когда мы приблизились, я смогла наконец разглядеть ворота: кованные, но практически сгнившие. Они были чёрно-коричневые и, скорее всего, продержались на своих местах так долго только за счёт растений, которые их оплели. Подъехав, старший спрыгнул с гхоры и попробовал их открыть, но одна из створок рухнула на траву, стоило ему только её коснуться.
— Ой, простите маркиза. Не рассчитал, — оправдался он. — Не наказывайте только.
— Главное, чтобы потолок нигде не обрушился, — потеря ветхого имущества меня не огорчила. Больше напрягало состояние имения: двухэтажного здания. Непонятно, какого цвета оно было изначально, сейчас это был голый камень и бетон. Оконные рамы давным-давно рассыпались в пыль, а все внешние барельефы, если такие вообще были, теперь представляли собой осколки в высокой траве.
Мы осторожно миновали ворота, подъехав к главному зданию. Я изо всех сил пыталась представить себе, как оно выглядело, когда Набериус был ещё жив. Как он встречал Велиала, стоя на этих ступенях, как гулял по саду, пытался договориться с Баалом и Паймоном, как ругался с Фурфуром.
— Если надумаете лезть внутрь, то будете осторожнее, — посоветовал мне долговязый, спешиваясь следом за остальными и помогая слезть мне. — Как видите, смотреть тут особо не на что. Всё заброшено давным-давно.
— А почему? Неужели это никому не нужно? — я не могла поверить, что падшие так просто покинули это место. В самом деле, не приехал же Баал и не выгнал их из своего дома.
— Никого не нашли на место Набериуса, вот вся прислуга и уехала. Мы привыкли к работе, и это вполне нормальная реакция.
— Но теперь это развалины, — я переступила через что-то, что раньше, видимо, было входными дверями. Голые стены, выцветшие обломки штукатурки и остатки мебели. Лучше всего сохранился фарфор: черепки посуды и ваз встречались достаточно долго. Из ковра проросло хилое деревце, семена которого занесло сюда ветром. Ему не хватало солнечного света. Сырость забралась ко мне под одежду, и я поёжилась, стоя в центре одной из гостиных. Ничего, кроме скелета дома, не осталось.
Я ходила из одного помещения в другое, а потом набралась смелости и поднялась на второй этаж, к счастью, сама лестница была не из дерева или металла. Правда, перила тоже давно сгнили, и я боязливо жалась к стене.
Второй этаж сохранился ещё хуже: крыша местами обрушилась, и вода и солнце уничтожили практически всё, вместо мебели украсив помещение цветами и кустами. Кабинет — мне показалось, что это именно он, потому что там стоял остов стола, и валялось несколько жалких клочков от книжных обложек — сохранился лучше, чем, например, кухни. Потом я нашла среди мха чернильницу и долго разглядывала её, словно это было настоящее сокровище. Поколебавшись, я всё же сунула её в карман, хоть она и была достаточно большой. Мне показалось, что это был бы хороший подарок на память Велиалу, чтобы он всегда вспоминал своего любимого советника, когда в очередной раз решит кого-нибудь казнить без выяснения причин.
Спальни, или что-то, что могло ими быть, выглядели жалко. Я уж подумала, что больше ничего не найду, когда добрела до последней комнаты на этаже и едва не ахнула от открывшегося зрелища: несмотря на плачевное состояние всего особняка, рядом с одной из стен стоял чистый деревянный ящик, словно только сегодня собранный и покрытый лаком. Подойдя ближе, я увидела целую гору бумаги. Угольные наброски! Это были крошечные кадры из жизни, навечно замершие на бумаге. Набериус любил рисовать, и ничего удивительного, что он или кто-то из его прислуги наложил защитные заклятия на ящик, чтобы с рисунками ничего не случилось. Я, не веря собственной удаче, осторожно вынула всю кипу и начала разглядывать, медленно перебирая рисунок за рисунком. Невероятно! Наверное, стоит отнести это Велиалу или Люцию. Последний так носится с альбомом маркиза, ему точно понравится такая находка.
— Ты тут? — младший из сопровождающего отряда появился в дверях и закрутил головой, оглядываясь по сторонам. — Что нашла?
— Рисунки! — я обернулась к нему с таким выражением лица, словно мне на Рождество подарили ключи от машины, не меньше. — Вот, посмотри! Это Набериус нарисовал. Тут даже Баал есть!
Король действительно был на одном из набросков, беседовал с неизвестным мне падшим. Маркиз идеально передал его выражение лица, несмотря на то, что работа явно велась в спешке.
— Поздравляю, наверно, — на падшего находка практически не произвела впечатления, поэтому он потоптался рядом, дожидаясь, когда я закончу, а потом и вовсе плюнул, сказав, что они ждут меня внизу, и что если я решу забрать ящик с собой, то позвала, а не тащила его сама. Я смогла только издать набор бессвязных звуков вместо ответа.
Снова оставшись одна, я ещё какое-то время сидела на корточках, потом положила всё на место и выпрямилась. Наверное, мне не стоит везти их Велиалу: чем дальше я листала, тем чаще встречалась одна и та же женщина — Элиза захватила маркиза с головой и в итоге вытеснила всё остальное. В конце концов он не рисовал никого и ничего, кроме неё. Её лицо, волосы, одежду, руки. Везде была она. Возможно, Велиал знал об этом ящике и не забрал его именно по этой причине, довольствуясь лишь одной картиной, что висит у него в кабинете.
Всё же мне хотелось знать, как жил Набериус, но все эти рисунки мне мало о чём говорили. Разве что мне всё больше казалось, что он предал Велиала. И что он не такой замечательный, как о нём все говорят, словно придерживаются человеческих правил разговоров о покойных. Если бы он не сбежал к Элизе, ничего бы этого не было. Да, я бы не стояла сейчас тут, меня бы вообще не было, но и мир бы не освещало зарево армагеддона.
Непонятный шум снаружи отвлёк меня от неприятных мыслей. А через мгновение до меня дошло, что это гхоры. И они чего-то очень сильно испугались. Или кого-то.
*
Я выбежала на балкон второго этажа, и хотела было спуститься по лестнице, но появившиеся в проходе фигуры заставили меня затормозить. В зал, ступая по древесной трухе и каменной крошке, вошли четверо ангелов, облачённых в серебряные доспехи. Мои сопровождающие разом обнажили мечи, но замешкались, потому что видели, как я появилась за их спинами.
Ближайший из ангелов вскинул лук, и я услышала свист стрелы. Долговязый едва успел застонать от боли и рассыпался на угли. Завидев это, старший выпустил несколько заклятий и, подскочив, занёс меч… Я даже не поняла, что произошло, потому что ангелы не меняли своего местоположения. Только потом я поняла, что на самом деле обоих выделенных мне Баалом солдат сразил всё тот же лучник.