Эх, вот бы все врачи были такими замечательными и покладистыми. Тогда бы запрет на курение и алкоголь, под который подпадает абсолютное большинство больных, остался бы в прошлом.
— Я видел бабочек.
— Во сне?
— Кайра, не знаю, что там на улице, но сильно подозреваю, что бабочек здесь можно увидеть только во сне.
— Я обязана уточнять, ведь твой разум в смятении.
— А по мне, он в порядке.
— После того что ты пережил, разум никогда не станет прежним. Мы все время меняемся, и опасная болезнь это ускоряет. Бабочки были разноцветными?
— Нет. Они были фиолетовыми. Как твои глаза.
— Леон, тебе надо меньше думать о моих глазах. Жди сон с цветными бабочками.
— Фиолетовый — это уже не черно-белый. Настоящий цветной сон. Я думаю, что мне гораздо лучше, ты же сама говорила, что это хороший признак.
— Жди бабочек желтых, зеленых, синих, всяких. Вот это и будет хорошим признаком. Ты очень и очень болен. Таких, как ты, я еще никогда не видела.
— Ну да, я человек уникальный, это нельзя не признать.
— Ничего не могу сказать по поводу уникальности, но самовлюбленности тебе не занимать.
— Невероятно трудно не любить себя, если являешься самим совершенством.
— Леон, ты такой болтун. Закрой глаза и дыши через нос. И выпрямись.
Я охотно подчинился, ведь сейчас последует одна из самых приятных процедур. Теплые ладошки Кайры коснутся щек, от них начнет расходиться приятное тепло.
Это тепло непростое — от него быстро исчезает головная боль, что подолгу терзает виски вот уже который день. После такой простейшей процедуры я чувствую, будто скинул лет пять нездоровой жизни. Хочется встать и куда-нибудь помчаться вприпрыжку, вот только целительница это не одобрит, и приходится себя сдерживать.
Ну вот, виски успокоились. Блаженство.
— Леон, мне не нравится головная боль.
Я ничего не рассказывал ей про голову. Да я вообще никогда ничего не говорю о симптомах, только о снах. Остальное она сама все знает. Надеюсь, что мысли читать не может. Ну, нет, точно не может, иначе бы ее в краску вгоняло от трех четвертей того, о чем я думаю, на нее глядя.
— Мне тоже не нравится. Но не страшно, терпеть можно.
— Я не могу ничего с ней сделать.
— То есть мне теперь всю жизнь придется провести с дятлом в голове?!
— Нет. Я сказала, что я ничего не могу сделать. Но есть другие.
— Ради одной мигрени искать кого-то вместо тебя?
— Леон, не думаю, что у тебя получится найти такого целителя. И дело не в нашем искусстве, а в твоем случае. Ты стал другим, и сейчас тебе чего-то не хватает. Ты ощущаешь потерю, твое тело на это реагирует, отсюда боль. И боль не самое страшное, что тебе угрожает.
— Извини, но я ничего не понял.
— Можешь открыть глаза.
Кайра обернулась, придвинула жалкую пародию на табурет, присела, задумчиво уставилась куда-то в стену. Или даже сквозь нее — охотно поверю, что эта невозможная девушка и не на такое способна. Затем, расстегнув грубого покроя меховую безрукавку, достала хорошо знакомый предмет. Тот, с которого, собственно, и начались мои здешние приключения. Драгоценное изделие старинной работы. В свое время я сравнил его с упитанным волчком размером с куриное яйцо. Главный материал — золотая проволока разного диаметра, переплетенная вокруг укрытого в центре камня. Он зеленоватый, ухитряется пускать яркие блестки от самого слабого источника света, но сам непрозрачный, дорогим не выглядит. Если такой увидишь в россыпи морской гальки, вряд ли заинтересуешься. Но я хоть и не опознал его, но не сомневаюсь, что стоит очень и очень дорого, иначе бы его не использовали вместе с таким недешевым материалом, как благородный металл.
— Откуда у тебя это?
— Э… Это долгая и запутанная история.
— Хорошо, спрошу иначе: ты знаешь, что это такое?
— Старинная безделушка. Украшение.
— То есть ты считаешь, что это просто ювелирное изделие?
— Да.
— Этот предмет с тобой давно?
— Где-то с месяц уже таскаю.
— Все это время он был при тебе?
— В этой штуке много золота, а это ценный металл. Все это время я провел в местах, где дорогими вещами не разбрасываются, их лучше держать поближе к себе. Что-то не так? — уточнил я, видя, как Кайра мрачнеет все больше и больше.
— Да. Не так. Это опасная вещь. Очень опасная.
— Я и правда думал, что это просто украшение. Что с ним не так?
— Это не украшение. Это непонятно что.
— То есть ты не знаешь, что это такое, но при этом заявляешь, что оно опасное.
— Не совсем так, кое-что я знаю. Внутри камень, его можно разглядеть. Там, на своем севере, вы такие можете не знать, но у нас их все еще находят. Но этот нашли не сейчас. Давно. Очень давно. Так давно, что никто даже не скажет, сколько веков он скрывается в своей золотой клетке. Что ты сейчас видишь? — Кайра протянула украшение, удерживая его самыми кончиками изящных пальчиков.