Жизнь несправедлива.
С минутку я попечалился над этим фактом, а потом повторил уже нормальным тоном:
– Так что тут у тебя?
– Ннну-у-у-у… – Матвей рассеянно отвёл с глаз чёлку, есть за ним такая привычка. – Дело в том, что я уже очень давно собирался проверить, смогу ли написать скрипт, способный в автоматическом режиме искать бэкдоры в алгоритмах шифрования, что помогло бы обойти системы сквозного шифрования, часто используемые в…
– Дружище, – проникновенно произнёс я, вклиниваясь в его монотонную тираду: – А помнишь, я тебе говорил, как здорово, когда ты сразу переходишь к сути?
Матвей моргнул снова.
– Я попытался взломать базу данных Роскосмоса.
А как же. Действительно: чем ещё заняться после уроков, если ты – Матвей?
– Ну-ну. – Я бы похлопал его ещё раз, но поза была неудобная. – Ничего страшного. Не расстраивайся. С первого раза ни у кого не получается.
– Это был не первый раз.
– Со второго раза.
– Это был не…
– Да и ладно, со стопятьсот-какого-там раза – всё равно, дело это непростое, сам понимаешь. Надо приноровиться, набраться опыта… Вот сейчас ты бы передохнул, а завтра, с новыми силами…
– У меня получилось.
Настала моя очередь моргать:
– Э?..
– У меня получилось, – терпеливо повторил Матвей. – Только почему-то оказалось, что я внедрился не совсем в Роскосмос, а в какую-то другую организацию, явно теневую. Вероятно, в дочернюю компанию или филиал. Ничего более определённого в настоящий момент я сказать не могу, потому что… у тебя рюкзак шевелится.
– Что… шевелится?
Я покосился на вышеупомянутый предмет на стуле. Потом вывернул шею и внимательно оглядел своего собеседника. Вид у Матвея был нормальный. Ну, для Матвея. Глаза, правда, немного… затуманенные. Словно некий объект, пролетая по параллельной вселенной, привлёк его внимание. Но они у него почти всегда такие.
– Вот я и говорю: передохнуть бы тебе, – миролюбиво сказал я. – Пойдём, может, и правда ко мне, а? У нас на ужин запеканка. Как бы.
– К тебе нельзя. Боюсь, это может быть опасно.
– Да брось! Мама, конечно, с зожем слегка перебарщивает, и вкус у всей этой еды, прямо скажем, мерзотный. Но вряд ли ей можно по-настоящему отрави…
И тут я заткнулся. Потому что вот сейчас рюкзак и вправду пошевелился – я собственными глазами это увидел. Совершенно четко.
– Слушай, Матвей, – медленно и раздельно произнёс я, не сводя глаз с эмблемы «Стартрека», – у меня рюкзак шевелится.
– Я боялся чего-то подобного. – В голосе этого человека за моим плечом послышались нотки усталости: – И не хотел идти к тебе в том числе поэтому. Но теперь-то уже, конечно, всё равно.
Оторвав взгляд от проклятого рюкзака, я быстро скользнул глазами по несчастным ничего не подозревавшим ботанам, по дрейнеру, увлечённо искавшему знакомые буквы в книге «Устройство и техническое обслуживание мотоциклов, мопедов, скутеров, квадроциклов»…
Рыженькая стрельнула в меня быстрым ответным взглядом, и я уловил-таки в нём проблеск любопытства. Заодно уловил, что девчонка ничего, немножко на Элли из «Зе ласт оф ас» похожа.
– Может, ещё не…
– Нет, – печально сказал Матвей. – Поздно.
И тут в мирной тишине читалки послышалось низкое, утробное, зловещее урчание, перерастающее в убийственный вой тысячи тысяч замученных душ.
Глава 2
Дрейнер вскинул патлатую голову, глаза рыженькой округлились, ботаны вздрогнули. Я вскочил и метнулся к рюкзаку.
– Нет! – слабо вскрикнул Матвей.
– Придётся! Иначе никак!
Дёрнув за молнию, я рывком раскрыл рюкзак и после секундного колебания, зажмурившись, сунул в его зияющую пасть обе руки.
– Ай!!! – Я зашипел от боли.
А Вельзевул зашипел ещё громче и, схваченный поперек туловища, враз перешёл к боевым действиям. Притом не переставая выть.
– Пожал… – взмолился было Матвей, но я уже перебросил исчадие ада ему.
Исчадие извернулось в полёте, выпустило острые шасси и намертво пристыковалось к Матвеевому свитеру. И тут же заткнулось.
Вельзевул – самый уродливый результат естественного отбора на всей Земле. Помесь высокородной кошки-сфинкса с дворовым подлецом, он покрыт угольно-чёрной коротенькой подвивающейся шерстью – но не весь, а только местами. И смахивает на недобритую каракулевую шубу.
В неустойчивой психике этого страшилища заложен самопроизвольно включающийся режим берсерка. Когда режим неактивен, монстр просто не терпит физического контакта. Ещё – душераздирающе орёт, если ему что-то не по душе. То есть практически постоянно. Вдобавок он по необъяснимым причинам питает болезненную страсть к Матвею: стоит тому появиться у нас, дьявольский кот льнёт к нему, словно обрёл потерянного во младенчестве брата.