Наконец в дверях поворачивается ключ – и Аня бросается в прихожую. Слава богу!
– Привет.
– Привет.
У Ани грязные волосы и растянутый сарафан с пятнами молока, на плече пеленка, на пеленке кричащая Лиля – голенькая, со вздутым животом. Она видит папу, на секунду перестает плакать и писается.
– Подержи ее, я переоденусь, – говорит Аня.
– Ну щас, дай я хоть разуюсь.
Аня ждет, пока он снимет ботинки, куртку, помоет руки. Дает Владу ребенка. Он принимает дочь вытянутыми руками, в его лице смесь отвращения и страха. Аня быстро переодевается. Лиля продолжает заходиться в плаче, и Аня берет ее обратно, несет в ванную, моет.
Влад проходит на кухню, достает из холодильника кастрюлю с супом, накладывает в тарелку, разогревает и ест. В ожидании Аня молча блуждает по комнате.
Наевшись, Влад раскладывает диван – там же, на кухне. После рождения Лили он спит только там.
Аня смотрит, как он стелет простыню.
– Ты поможешь мне? Я очень устала. Она плакала всю ночь.
– Я тоже устал. Я вообще-то с работы, если ты не в курсе.
– Ну хоть пару часов, Влад, ну пожалуйста…
– Нет. Идите уже в комнату.
Он выключил свет и лег.
Аня застыла в дверях, не веря в происходящее.
– Пожалуйста.
Влад отвернулся и с головой накрылся одеялом.
– Да заткни ты уже ребенка! Дай ему сиську, я не знаю.
Аня похолодела. Она застыла, чувствуя, как наливается чем-то белым – но не молоком, чем-то белым и густым, с вкраплениями твердого, похожим на сырую известку. От основания стопы вверх по телу начала расти волна ярости, доходящая до корней волос.
– Ты. Должен. Мне. Помочь, – прошептала она, вплотную приблизившись к дивану.
– Я никому ничего не должен, – ответил Влад.
– Скажи это ей, – произнесла Аня и просто положила Лилю рядом с ним на край дивана.
– Убери ее отсюда, я хочу спать!
Влад заорал, а Лиля вдруг замолчала. Аня посмотрела на нее в замешательстве и взяла – быстро, левой рукой, а правая вдруг перестала подчиняться: ее словно подкинуло вбок, в сторону стоящего у дивана серванта со стеклянными дверцами. Ане казалось, что она просто дотронулась до стекла, но стекло почему-то посыпалось, посыпалось вниз, прямо на диван. Куски стекла летели одновременно, молниеносно, но Аня видела это как в замедленной съемке: длинные острые осколки были похожи на ножи, мелкие были разной формы и осыпались вокруг ровным слоем.
Влад даже не пошевелился, – когда один из ножей упал в трех сантиметрах от его головы.
– Уходи, – тихо сказала Аня.
Он быстро оделся и вышел, не произнеся ни слова.
Аня пошла с Лилей в комнату и дала ей грудь. Лиля неожиданно активно начала тянуть молоко, засопела и вдруг заснула. Заснула и Аня.
Завтра. Завтра она вернется в эту кухню и уберет стекла.
Все завтра.
– Знаешь, я почему-то убеждена, что у мужчины должна быть машина.
– Вшыстко. У нас будет вшыстко[21].
Ян держит Аню под руку, они идут по длинному проспекту, минуя ряды магазинов и кафе со странными, смешными названиями. Местность представляет собой абсолютную равнину, плоскогорье, заселенное зданиями и людьми. До Ани доносятся обрывки чужой речи, и иногда она пытается повторить: вдруг она и правда сможет остаться в этой стране?..
– Недавно я восстановил зрение и теперь могу наконец получить права. – Ян ненадолго задумался. – А следующим этапом будет свой дом.
Аня представила себе этот дом. Он был из белого кирпича, в окружении сосен. Далеко-далеко от всех, в самом тихом месте на Земле.
– Мам, расскажи сказку.
Уже первый час ночи, но Ида не спит. Она вертится на кровати, потом ложится на спину, а ноги полностью кладет на стену.
– Ида, ну какие сказки? Уже ночь…
Аня сильно устала, в цеху сегодня был полный завал, но Иде все равно, она канючит и тянет Аню за руку.
– Ну мам…
– Ладно. Только короткую.
– Хочу короткую!
– И только одну.
– Хочу одну!
– Ну слушай… Далеко-далеко от всех, в самом тихом месте на Земле, есть лес.
– Волшебный?
– Еще какой волшебный. В том лесу есть большая дорога, длинная-предлинная…
– Волшебная?
– Не перебивай, а то не буду рассказывать. Какая же еще?.. Как-то раз, давным-давно, шел по этому лесу, по этой дороге один человек, молодой воин. Был он силен и прекрасен, и волосы его от рождения были белыми, как снег. Руки его были могучими, глаза – острыми, а сердце – чистым. Шел он уже очень долго…
– А куда он шел?
– Он искал свой дом.
– У него что, целый дом потерялся?
– Да, представляешь, потерялся. Только не дом у него потерялся, а сам он потерялся. В лесу этом. А близилась ночь, в лесу просыпались совы и гулко ухали над его головой. Стало человеку страшно, неуютно, и понял он, что сильно-сильно в дороге устал.