А перед этим он помнил, как летел в объятиях БМО Крао на землю с окна второго этажа, и как взрывной волной его вырвало из его объятий и их разнесло в разные стороны.
Потом он очнулся здесь в компании мертвых людей.
Климов попытался позвать на помощь, но у него из горла не вылетело ни звука. Он лишь как рыба беспомощно раскрывал рот и пытался рассмотреть обладателей голосов. Руки и ноги его не слушались, поэтому Андрей решил, что у него поврежден позвоночник и его парализовало.
— Откуда мяса столько навезли? — в очередной раз, затягиваясь, спросил грубый голос.
— Менты говорят, что самогонный аппарат рванул в одной из «хрущевок» на набережной. Полподъезда вывернуло наизнанку. Дом старый — в основном одни пенсионеры жили. Кто-то обгорел, кого-то на запчасти разорвало, а кто-то от сердечного приступа умер. Вот и навезли Тимофеевичу работы на завтра. Старик удолбается их вскрывать, а ведь это еще не все… Говорят, что там, на развалинах, трупы понаходили девушек пропавших.
— Да, ты, что?.. Врешь.
— Шура, — возразил Лешка, — ты мне можешь верить. Мне по секрету это мой корешок — участковый местный рассказал. Он трупы из первой партии в морг сопровождал, чтобы никого не потеряли по дороге.
— А маньяка словили?
— Пока ничего не известно. Как узнаю, то расскажу, — важно произнес Лешка. — Что? Пошли кофе бахнем. Через час смена заканчивается, а у меня сегодня дел невпроворот.
Заскрипели колеса каталок и Андрей понял, что Лешка и Шура двигаются в его сторону. Через несколько секунд его каталка слегка от толчка дернулась, и он увидел два, проплывающих мимо, белых халата.
Умирать от переохлаждения он не собирался, поэтому собрал всю свою волю в кулак и… о, чудо — пальцы правой руки непослушно дернулись и схватили за лацкан рукава ближайший к нему белый халат.
— А…а…а…а…а… Зомби, — заорала басом Шура — двухметровая рыхлая женщина неопределенного возраста и ударила ожившего мертвеца кулаком в лоб.
— Ма…ма… — заорал фальцетом Лешка — крепко сбитый толстячок в модных прямоугольных очках и пополз на коленках под каталками с трупами к выходу из морга.
Но этого Андрей уже не увидел, потому что был нейтрализован, годами набитой на неправильных пациентах, рукой Александры Юрьевны Турутько — заведующей первым терапевтическим отделением центральной городской больницы.
II
— Иван Аркадьевич, вы опять на работе рыло залили? — кричала на все приемное отделение Шура.
— Как можно было живого человека в морг отправить?
— Я что? Экстрасенс, что ли? — оправдывался, слегка заплетающимся голосом, Иван Аркадьевич. — Их всех в мешках полиэтиленовых привезли. Я через черный полиэтилен видеть не могу. Все вопросы к скорой помощи и экспертам, которые его в мертвецы записали.
— Вы должны были их всех осмотреть перед приемкой в морг, — не унималась Шура.
— Должен я — реаниматологу, и то деньги, и одно дежурство на праздничный день, а в трупах ковыряться я не должен, — протестующе заявил в ответ Иван Аркадьевич.
Дальше Андрей слушать не стал и открыл глаза.
Теперь он лежал все на той же каталке, только уже в другой, ярко освещенной комнате, стены которой были покрыты давно немытой плиткой. Он повернул голову и пожалел, что посмотрел вниз — пол оказался заплеванным до такой степени, что его стало слегка подташнивать.
В это время дверь в комнату открылась и нее ворвалась раскрасневшаяся от гнева Александра Юрьевна.
Она схватила его за правую руку и надела на плечо манжету механического тонометра.
— Как твоя фамилия? — грозно спросила она, накачивая грушу тонометра и вставляя второй свободной рукой себе в уши трубки стетоскопа.
Андрей попытался заговорить, но у него из горла вырвался только хрип.
— Ты меня понимаешь? — спросила Шура.
Андрей в ответ утвердительно махнул головой.
— Написать фамилию сможешь? — еще раз спросила та.
В этот раз Климов махнул головой отрицательно.
— Где невролог? — заорала Александра Юрьевна куда-то в коридор.
— Вы узнали его данные? — вместо ответа на вопрос о неврологе, спросила молодая девочка-медсестра с планшеткой в руках.
— Он не может назвать себя, — ответила Александра.
— А как же я его оформлю без данных? Пускай вспоминает, — возмутилась медсестра.
— Дура! — закричала на нее Александра Юрьевна Турутько так, что у Андрея заложило уши: — запиши его, как неизвестного больного.
— Тр…тр…р… — треснула липучка на манжете тонометра, и расползлась в стороны.