— Надеюсь это моя моча, а не Челентано, — прибавив емкое матерное слово, выругался Женик и отыскал бутылку с водой.
Напившись, бомж сосредоточил взгляд на лице Климова и его борода разошлась в беззубой улыбке:
— Точно ты. Деньги есть?
— Вообще нет.
— Ты что? С дурки сбежал? — спросил Женик.
— С чего ты взял? — удивился Андрей.
— Костюмчик на тебе какой-то казенный, хотя педали знатные.
— Это я из-за границы только что вернулся.
— А…а…а… — протянул бомж, — а говорили, что тебе хана.
— Кто говорил?
— Пацаны наши рассказывали в халявной столовке, что от мусоров узнали о том, что ты на системе сидел и потиху порошком барыжил. Как-то с девахой своей, какой-то новой «химии» прикупил. «Закинулись» вы с ней и тебе башню сорвало. В чем был, убежал из дома куда-то и где-то умер.
— Вранье это все? — не удивившись о выдвинутых версиях его пропажи своими коллегами, заверил Андрей бомжа.
— Ну не знаю… Пацаны врать не будут.
— А что пацаны про мою девушку говорят? — с надеждой в голосе спросил Климов.
— Говорят, она совсем мозгами плохая стала и с тех пор в дурке лежит.
— Как? — закричал Андрей.
— Так, — спокойно ответил бомж. — Недавно Белоснежку оттуда выпустили, так она рассказывала, что видела ее. Совсем она плохая. Кричит по ночам. Ей уколов настреляют, так она вроде днем спокойная, а как ночь — опять орет.
— Я понял. Спасибо, Женик. Ни кому не говори, что меня видел.
— Ты же знаешь, я «могила», — обиделся бомж. — Тут, кстати, мужик крутился, странный, недели две назад. Все про тебя спрашивал. Денег давал. Говорил: «Что когда я тебя увижу, что бы сразу позвонил»… Даже телефон мобильный подогнал, чтобы с чего было набрать…
— Как так? — остановился, направлявшийся было к выходу Андрей.
— А вот так, — ответил Женик. — Деньги то я брал. Ты же знаешь, что я никогда не отказываюсь. Ты то, все равно мертвый был.
— Покажи ка мне этот телефон, — попросил Климов.
— Пропил я его уже давненько, да и мужик тот уже с неделю больше не показывается.
— Женик, падла, живой? — неожиданно донесся с улицы чей-то алкоголический голос.
— Живой, — заорал во все горло тот в ответ. — Челентано, заходи.
— Спасибо, Женик, — поблагодарил Андрей бомжа: — мне пора. Не говори ни кому про меня. Потом рассчитаемся.
Он подхватил с пола кота, который в это время зачем-то перевоплотился в Сан-Гара, и выбежал через запасной выход здания, давно заброшенной пожарной части, сиротливо ютившейся на окраине города.
— Ты чего? — спросил, когда вошел в комнату, где сидел Женик с открытым ртом, ободранный худой мужик в изъеденной молью шляпе с обвисшими широкими полями, из-за которой он и получил свою кличку.
— Знакомый один заходил с «дырявой крышей». Из дурки отпустили. Прикинь, он с собой какую-то жабу здоровенную на руках таскает.
— Так, он сожрать ее хочет, — сразу же пришел к выводу Челентано.
— У французов это деликатес.
— Этот жрать жаб не будет, — возразил Женик.
— А кто такой? Я знаю? — заинтересовался Челентано.
— Пузырь поставишь, скажу…
III
Стоял приятный августовский вечер. На улице было и не тепло и не холодно. Уже смеркалось, но фонари еще не горели и если бы кто-то из припозднившихся прохожих повнимательней присмотрелся к бегущему по аллее вдоль набережной мужчине, то обратил бы внимание, что он не совсем обычно одет. Его, казалось бы, светлый спортивный костюм поглощал вокруг себя все остатки света уползающего за горизонт солнца, отчего его фигура сливалась с окружающим пространством создавая эффект почти полной невидимости. В пяти метрах за ним, по пятам не сбавляя темпа, распушив хвост трубой, бежал огромный черный кот.
В надежде на то, что его вещи еще остались в съемной квартире, Климов бежал окольными путями к бывшему месту жительства.
Через пятнадцать минут Андрей оказался у обшарпанного пятиэтажного кирпичного дома с живописной трещиной, проходившей через всю боковую стену от крыши до подвала. Старенький домофон надрывно пищал, потому что входная дверь была приоткрыта. Причиной тому оказалась нога Алешки Удотова по кличке «Водолаз», у которого, видимо, по пути из ближайшей забегаловки закончились калории, и он обессиленный упал в дверях.
Перепрыгнув через Алешку и его лужу, Андрей поднялся на лестничную площадку и с замиранием сердца подошел к металлической двери. Он несколько раз позвонил в звонок, но дверь ему никто не открыл. Тогда он позвонил в дверь к дворничихе Настеньке.
— Мяу…у…у — подал голоса Никита, подозрительно обнюхивая коврик возле двери.
Замок несколько раз щелкнул, и дверь открылась нараспашку, явив взору Климова физиономию импозантного мужчины, по глазам которого легко читалось, что у него иссушенный алкоголем мозг и весьма распухшая печень.
Осмотрев счастливого владельца маленького мозга с большой печенью, Андрей обнаружил, что тот в его шортах, домашних тапочках и служебной черной майке с логотипом Министерства внутренних дел.
С трудом разомкнув синеватые губы, покрытые спекшейся пеной, мужчина спросил:
— Ты кто?
— Позови Настеньку, — голосом, не терпящим возражений. Потребовал Климов. Решив, что перед ним новый сожитель дворничихи.
— Нет тут такой, пошел вон, — ответил новый хозяин его вещей и попытался закрыть дверь.
Ударом ноги Климов вернул ее в исходное положение, одновременно с этим отправив грубого мужчину в полет до туалета, где тот благополучно приземлился, звонко ударившись почти пустой головой о стену.
Оказавшись в квартире Настеньки, он обнаружил, что все его вещи и техника почему-то перекочевали сюда.
— Ты кто такой? — спросил Андрей, подняв с пола за сальные волосы грубияна.
— Борис, — испугано ответил тот, прикрывая лицо руками.
— Что ты тут делаешь?
— Живу.
— Давно?
— Уже месяц.
— Где Настенька?
— Я не знаю, кто это, — поднял голос Борис.
— Она дворничиха… Здесь жила, — зарычал Андрей, слегка тряхнув мужика за волосы.
— А…а…а… — просиял тот беззубой улыбкой: — так она в дурку жить переехала… Навсегда… Теперь я дворник.
— Давно ее забрали?
— Говорят, что месяца два ее уже нет. Сначала ее в наркологию забрали, а потом оттуда в дурку перевели.
— Чьи это вещи, — показал рукой Андрей на свой телевизор, холодильник и стиральную машину.
— Мои, — не моргнув глазом ответил Борис, однако получив удар рукой в живот, быстро залепетал:
— Это мне следователь оставил на ответственное хранение вещи из соседней квартиры, пока их хозяин не найдется.
— Сиди молча, — приказал Андрей и, толкнув его в кресло, закрыл входную дверь.
Порывшись в своем комоде, он вытащил оттуда джинсы и свитер, которые ему еще совсем недавно покупала Лера. Там же он обнаружил свои трусы и носки, правда, уже обезображенные выделениями тела их нового хозяина. Скинув с себя служебный костюм Конфедерации, Климов натянул на голое тело джинсы и свитер, побрезговав одеть не только нижнее белье, но и подванивавшие, заношенные до дыр носки. Он хотел переобуться в свою обувь, но ничего не нашел, поэтому натянул на ноги обратно ботинки с Эриума. Затем он достал из кресла Бориса и бросил его на диван. Выкрутив переднюю правую ножку кресла, Андрей извлек из ее полости свернутую в плотную рульку пачку крупных банкнот. Завидев деньги в руках Климова, Борис от расстройства застонал и непроизвольно громко выпустил газы.
— Расстроился? — задыхаясь от запаха содержимого кишечника Бориса, участливо спросил у него Климов.
— Да, — честно ответил тот.
— Бывает, — покачал головой Андрей и сделал шаг в строну холодильника.
Сразу после того, как он совершил переход через портал, его не оставляло чувство голода. Климов открыл свой, когда-то бывший приятного серебристого цвета холодильник, превратившийся в засаленный ящик коричневого цвета, и… пожалел.