— Уж тогда пьяницам пощады не будет, — Варвара усмехнулась, бросив уничтожающий взгляд на этого человека.
— Пьяницы — не самые опасные, — заметила Наталья.
— Не вся наука, которая в книжках, — бросила Варвара, принимая от мужа тарелку: он в нее что-то услужливо положил.
И эту его новую черту — услужливость — подметил с горечью отец.
Наталья положила домашней ветчины на братову тарелку.
— Спасибочко, сестрица, — проговорил суетливо Прохор.
«Прохор вовсе потерялся», — тяжело подумал отец, все присматриваясь и к нему, и к снохе.
— Прохору не помешало б быть поухватистее, — пожаловалась Варвара свекру.
— Он при своем деле, — сказала Дарья Панкратовна, защищая сына.
— Мог бы бригадиром стать. Давно пора.
— У него мастеровые руки, — напомнил ей свекор.
— Варя верно говорит: есть моя промашка, — согласился с женой Прохор. — Даю промашку некоторым образом.
— Ты никогда не лез в начальники, — напомнил ему отец.
— Пора бы научиться жить, — возразила Варвара. — Не то время. Не те песни, свекор. Поширьше стал горизонт.
— Во все времена всему голова — мастеровые руки, — строго сказал Иван Иванович.
— Нынче-то наша мансипированная бабня устремилась подале от кастрюль. Повыше берут! — засмеялся Степин, притопывая в знак весомости довода деревяшкой. — Скоро вовсе перестанут рожать.
— А ты как думал? Сам свари себе щец, родной, покоптись около плиты, — засмеялась и Варвара, не посмотрев на него.
— Карету мне, карету, ну а нету — согласна и на черную «Волгу», — поддела Наталья золовку.
— Добрая я нынче, в другой раз тебе отвечу.
Прохор пришел на помощь жене:
— Варвара верно рассуждает. Женщина, понятно, выше кастрюли, куда выше, — он смутился и крякнул под насмешливым Натальиным взглядом.
Варвара величественно, выставив груди, поднялась, взгляд ее был устремлен куда-то вверх, а по обеим сторонам рта пролегли надменные складки.
— Мы заглянули только на короткую минуту, — сказала она, направляясь к порогу. Прохор виновато оглянулся на родителей.
— Собака на заборе, — проговорил в тишине Степин.
— Что ж, она умеет жить, — заметил Дичков.
— Дай ей власть! — сказала, тоже поднимаясь, Наталья.
— Осуждать-то нехорошо, — проговорила Дарья Панкратовна.
— Она еще себя не так покажет, — сказал Иван Иванович. — Мы еще ее не знаем.
XVIII
На другое утро, идя на работу, Варваре неожиданно пришла в голову довольно странная, никогда раньше не посещавшая ее мысль — о том, что Наполеон-то может быть не только в штанах, но и в юбке, то есть женского пола. Понятно, что французский император завоевал народы и хотел подмять мир, а ей-то, Варваре, всего-навсего следовало покорить несчастных баб — старую дуру Прокофьевну и официантку Екатерину Лушкину — сестру Петра, который работал в одной бригаде со свекром. Лушкина, как предугадывала Варвара, могла, стервозина, оказаться упрямее старухи! «С этими бабами и сам Наполеон ничего б не сделал, — пришла к заключению Варвара, — ему легче было на Бородине». Как раз в это время Варвара проходила мимо холма, где некогда стоял великий памятник зодчества, украшавший Демьяновск. Глядя на черный остов его, Варвара, понятно, подумала не о замечательной, навечно погубленной временем красоте, какую являл собор, — почему-то ей вспомнилось, что он был выстроен по велению императрицы Екатерины, проезжавшей через городок. Никакой решительно связи не было между Наполеоном, той правительницей России, памятником и ею, Варварой. Однако в голове у нее засел этот памятник, когда она увидела его руины… Но он был только отражением главной мысли. «Как ни рассуждай, а тоже баба была, — подумала Варвара о Екатерине, — ежели поразмыслить, так далеко не святая, а вот же на тебе — куда вознеслась! Одно только ее слово — и пожалуйста, сооружение готово!» Варвара даже приостановилась, как бы пораженная таким своим открытием. Именно: и Екатерина — баба, и она, Варвара, — тоже баба. А подзуживающий внутренний голос все нашептывал: «Ты тоже можешь подняться и парить. Оглядись… Люди-то доверчивые и глупые — сумей шагать через них. Поднимись! Одолей сперва двух дур, а потом, может… кто знает, куда ушагаешь?.. Высоты-то огромные!» У Варвары даже захватило дух. Она не слышала обращенных к ней слов: поравнявшаяся кассир кинотеатра спрашивала, не могла б она достать ей немного копченой колбасы. Варвара, как на пустое место, смотрела ей в лицо, не понимая того, о чем она говорила. О какой-то несчастной колбасе. Так высоко в ту минуту гуляли ее мысли!