VI
Уже второй месяц было пустым — после смерти Луцкова — место заместителя председателя райисполкома, но Митрохин не торопился делать назначение: нужного человека в районе не так просто сыскать. Ему не хотелось, чтобы попался похожий на Луцкова. Но о покойниках, известно, не говорят плохое. В последнее время ухудшились его отношения с первым секретарем райкома Быковым. В душе своей Митрохин считал, что такие работники, как Быков, вредны для жизни. В свои сорок восемь лет Митрохин был опытен в жизни, прошагав по житейским ступеням, с самой низкой — после окончания торгового техникума безвестного товароведа — до нынешней должности руководителя Советской власти в районе. Быков, искавший во всем правду и истину, представлялся Митрохину отжившим свой век Донкихотом. Быковы не понимали одного: что сколько существует на свете людей, столько и истин, а правда хороша та, которая необходима жизни. Митрохин не сомневался, что рано или поздно, но Быков споткнется и падет. Он не копал под него, но тайно ждал его падения — ради интересов дела, — иначе Митрохин думать не мог. Присматриваясь к работникам среднего районного звена, Митрохин остановил свое внимание на Тишковой Варваре. Он безошибочно определил, что этой властной бабе вовсе не место сидеть в общепитовской точке. Тем более что она показывала культурный рост — поступила на заочное отделение в институт. На другой день после совещания работников торговли и питания, на котором выступила Варвара, Митрохин вызвал ее к себе. Варвара в назначенное время — к девяти часам утра — явилась к нему, по дороге обдумывая тактику обращения с ним. Она знала о вакантном и солидном месте и тайно надеялась его получить. Скромно и строго одетая, в своем темно-зеленом, наглухо, под самое горло, застегнутом платье, в сереньком, простеньком платке, твердой походкой она вошла в председательский кабинет. Митрохин сидевший под портретом Маркса, с большой аккуратностью ставил на бумагах свои замысловатые, с завитушками подписи. Варвара еще от порога оглядела просторный кабинет и в особенности строгий длинный стол заседаний, обставленный со всех сторон стульями, ревниво примерив себя к роли хозяйки этого кабинета. Однако выражение ее лица было строгое и покорное. Митрохин, кончив подписывать, отодвинул бумаги, поднял круглую, как большой кочан, высоко подстриженную — торчал только рыжеватый хохол — голову, подумал: «Жох-баба! Но такие-то и требуются на нынешнем этапе. Меня ей не подмять, а замена — в случае куда перекинут — как раз верная».
— Как дела, Варвара Степановна? — Митрохин пересел из-за стола в старое креслице напротив нее.
— Какие у нас, Дмитрий Севастьянович, дела? Из кулька, как говорится, в рогожку. Клиентуры ни черта нету! Да и стол не богат.
— Узковат горизонт там сидеть? Ты ведь у нас ухватистая! В хорошем, имею в виду, смысле. Не окостенела в быту: учиться поступила.
Варвара скромно усмехнулась, глядела на председателя с почтительностью.
— На любую работу согласная.
— Сколько я знаю, Варвара Степановна, ты любишь порядок?
— Без него — как в стаде без пастуха, — ответила скромно Варвара.
— Правильно, — кивнул головой Митрохин, — а демократам не доверяю. Цену себе набивают.
Митрохин помолчал и, тучно поднявшись, потрескивая свежим паркетом, прошелся вдоль стены.
— Садись на стул моего заместителя. Уверен, что вытянешь. Под твое начало — вся торговля, коммунхоз, быт — словом, дела много.
— Ой, что это вы, Дмитрий Севастьянович! — замахала руками Варвара.
— Уверен: работать будем дружно, сплоченно. Если ты не возражаешь, пойдем сейчас к Быкову. Он теперь у себя.
Она с тактом подчиненного человека шагнула следом за Митрохиным в кабинет первого секретаря. Заведующий общим отделом Огурцов, уложив в папку бумаги, вышел, и проницательные глаза Быкова обратились вопросительно на Варвару. Она почувствовала неловкость и кашлянула.
— Наша активистка, — представил Варвару Митрохин, — ты ведь ее знаешь.