— Школа наша на подъеме, — проговорила она, — в последнее время повысилась успеваемость. Да, я подчеркиваю: в последнее. «А как же иначе, с того времени, как ты стала завучем», — усмехнулась Наталья.
— Но, однако, подходя со всей строгостью к делу, нам порученному, и исходя из задач времени, можем ли мы успокоиться на достигнутом? Главное, я подчеркиваю: осознаем ли мы сами, так сказать, учителя и наставники юношества, тот факт: кого мы обязаны готовить? Если подойти повнимательнее к отдельным нашим педагогам, то не трудно будет заметить, что, оказывается, не все понимают дух времени и конкретные, — она нажала на последнее слово, проговорив его как-то скрежещуще, — задачи. У Ивлевой по химии больший, чем у других, процент посредственных оценок и неуспевающих. Мне нет нужды здесь много говорить, какое важное значение приобрела эта наука на нынешнем этапе технической революции. Но соль, товарищи педагоги, даже не в оценке, а есть в нашей школе явление куда вреднее, опаснее троек и двоек. Я говорю о неверной тенденции. Да, смело скажу, извините меня, при всем к вам уважении, что вы, Наталья Ивановна, нацеливаете свой девятый «Б» не совсем туда, куда нужно. Вы все знаете, что наша задача в основном — поставлять учащихся ремесленным училищам. Конечно, мы обязаны думать об индивидуальностях. Но не станем закрывать глаза, что в целой массе ярких личностей не так-то густо, что их несравненно больше в столицах, где выше, видимо, преподавание. Чтобы не поняли, между прочим, мои слова превратно, скажу: лично я высоко чту простой народ, выдвигающий из нашей глубинки известных людей. Правда, их мало, но кое-кто все-таки есть. Наталья Ивановна — опытный педагог. Я ее чту и уважаю! — почти воскликнула Раиса Вильямовна. — Однако мы несем ответственность. Фактически, если опросить девятый «Б», то выяснится, что не менее половины учащихся равнодушны к ремесленным училищам и строят планы пристроиться куда-то в, так сказать, привилегированные вузы.
— Я не согласен с вашим выводом о девятом «Б», — сказал преподаватель физики Земин; под его могучим телом скрипнул стул, а большие, закрученные кверху на концах усы пошевелились. — Как раз заслуга Натальи Ивановны, что она сумела заставить ребят задуматься о главном жизненном деле. Она против шаблона и стандарта.
— Но извини меня, Степан Захарович, я лично не очень верю, что из Сушкина выйдет писатель, а из Корзинкиной — певица. Хотела бы верить, но искусство выше нашей школьной самодеятельности, — бросила Щурова.
— А я вот верю, что из Сушкина может выйти писатель, а из Корзинкиной — певица, — сказала Наталья. — Все зависит от того, какой педагогикой их наставлять. Вы почему-то хотите, Раиса Вильямовна, из Сушкина и Корзинкиной сделать штукатуров, ну а они-то сами хотят совсем другого! Вам хочется, не знаю почему, чтобы Сушкины и Корзинкины непременно шли в штукатуры и слесаря.
В это время тихо, извинившись, в учительскую вошел Быков. Крутояров мгновенно из начальственного превратился в подчиненного, почтительно встал, приглашая секретаря райкома сесть. Быков, входя, слышал последнюю фразу Дичковой, и она заинтересовала его.
— Я настаиваю, чтобы были изменены оценки по литературе и языку за прошлую четверть Сушкину и Корзинкиной.
«Да ведь живьем режет! Все наружу выволокла. И в его присутствии», — Крутояров, однако, улыбнулся, как бы говоря своим видом: «Ничего, ничего, все это пустяки».
Лебедкина, с тактом покашливая, воздела глаза к потолку, сказала не совсем уверенно:
— Мы все знаем, что Раиса Вильямовна, вообще-то, не делит учеников.
Реплика Лебедкиной прозвучала ненужно и беспомощно. Видно было, что Щурова заметно нервничала.