— Пожгу их, гадов! Я ей, подлой, ужо отомщу!
— Этого не следует делать. Человек в мести счастья не сыщет. Они и так несчастны из-за своей алчности.
Евдокия все никак не могла прийти в себя и, выкрикивая ругательства, ушла домой.
XII
В первых числах августа Иван Иванович получил письмо — под диктовку — сестры Марьи: «Приезжай, брат Иван, хоронить свое Колучово, ежели хошь». Сердце Ивана Ивановича тяжело ворохнулось в груди, и листок бумажки задрожал в его руке… Он долго, неподвижно и молча стоял, вглядываясь в тяжелую строку этой вести, точно стараясь постигнуть какой-то сокрытый в ней смысл, и одновременно укоряя себя за то, что давно уже не навещал родную деревню. Родительское гнездо, где жила сестра, еще было цело, и он чувствовал в себе крепость и душевную опору, — теперь же оно рушилось, и Ивану Ивановичу вдруг сделалось сиротливо и горько.
Дарья Панкратовна ходила в магазин и сильно испугалась, увидев печальное и расстроенное лицо мужа.
— Что стряслось? Ты что, Иван? — И, не ожидая его ответа, она вытащила из его руки листок. — Сегодня же поезжай, — сказала она, осознав сразу всю силу того чувства, которым был охвачен Иван Иванович.
Колучово находилось в двадцати километрах от Демьяновска. Старая, уже глохнущая, обросшая кустами ракитников и лозняков, краснеющая суглинками дорога то ниспадала в низины, то взбегала на бугры, то тянулась по равнине между уже желтеющих хлебов. Иван Иванович только половину пути проехал на автобусе; в деревне Мясники он нарочно вышел из него, решив до Колучова идти пешком, чтобы поближе рассмотреть, что открывалось тут его глазам нынче. Боже, как много было кругом земли! Хоть и не богатой, суглинистой и постной, но все-таки плодоносящей, и он поразился ее просторности и широте не потому, что плохо знал ее раньше, а потому, что сейчас она вдруг предстала перед его взором необычно оголенной из-за больших порубок лесов и из-за исчезнувших деревень и сел. Все эти перемены произошли за такой короткий срок, за ничтожное время! Многие места он узнавал с трудом. От Мясников осталось штук семь почерневших хат, и к ним вплотную подступала уже гнувшаяся к земле рожь. Но деревня еще жила на свете, и в ней кричали петухи. В версте от нее вдоль дороги должно было находиться Анохино — большое и некогда торговое село, где еще в довоенную пору устраивались ярмарки. Пять лет назад, как помнил Иван Иванович, в Анохине стояло не менее двадцати хат, теперь же лежало ровное, засеянное льном поле. Одна лишь примета, по которой Иван Иванович узнал место, что здесь в действительности находилось Анохино, — были пять старых, поивших в речке зеленые свои косы ив. Иван Иванович постоял у крайней, с раздвоившимся стволом ивы; глядел в поле и думал, мысли шли светлые, но в них сквозила легкая печаль…
Было так тихо в поле! Издавала только тонкий звук вода в речке, да время от времени пробовали голоса полевые овсянки и сытые, крепенькие дрозды. Легкое теплое дуновение проносилось над кустами и метлами густо теснившихся вдоль дороги трав. Иван Иванович вздохнул и тронулся ровным шагом дальше. Впереди, за изволоком, призывно манила его к себе темнеющая стенка елового леса — то был Чистов Заказ, сильно памятный ему, когда он, грешный и выпивший, едва не замерз в санях в крещенские холода. Приближаясь к Заказу, Иван Иванович вспоминал, как боялся он этого леса. Да и не он один. Каких только ужасов не рассказывали про Заказ! Будто люди слышали, как говорила в этом лесу человечьим языком нечистая сила. В озерце, посередине Заказа, если верить молве, водяной утопил колучовскую грешницу — Марфу Сморгачеву; будто слышали потом, глубокими ночами, ее хохот на весь лес. В Заказе нашли удавленного Федьку Архипова, — говорили, что его, злого и беспутного, завел в петлю бес. Светлая улыбка сквозила по лицу Ивана Ивановича. Рассказы о Заказе, к его огорчению, уже не трогали его старое сердце, как раньше. Всемогущее время делает нас спокойными, трезвыми и рассудочными. Он вошел в Заказ, совершенно не узнавая его. Ему показалось, что над лесом пронеслась громадная буря. Несмотря на кругом видневшиеся тяжелые порубки, лес казался заросшим и задичалым. Еловый и березовый подрост, перепутавшийся с орешинами и бузиной, создавал сплошные, хаотические заросли. Глаз Ивана Ивановича отметил, что Заказ медленно, но неотвратимо погибал. То тут, то там дыбились кучи хвороста и бурелома. Сухостоя, погибших деревьев, было так много, что Иван Иванович перестал сокрушенно качать головою; травы переплетались с малинником и ежевикой и создавали живописный хаос. «Недолго ж тебе жить!» — с печалью подумал Иван Иванович о Заказе, оглядывая бесчисленные пни. Колеи тянувшейся через Заказ дороги едва проглядывали из травы. Явно глохнул этот старинный путь…