— Рекордсменка мира. Бесплатный спектакль! Ха-ха-ха!.. — донесло до Марьи смех Юзика.
Старуха сняла цельную лыжу и, проваливаясь едва не по грудь в сугробах, с трудом выбралась на дорогу. Срам был велик, и она отложила до весны посещение родного места. «То-то, знать, я из ума вовсе выжила, — поругала она себя. — Надо ж до такого додуматься! Едва на карачках выползла».
Зима сломилась рано, в начале марта уже стало замолаживать на оттепель, дули теплые ветры, доели начисто к концу месяца снег, на скотном, чуя близкое тепло, ревел бык, оглашенно квохтали кое у кого припрятанные по квартирам куры. Над полями дрогли сырые, тяжелые туманы, все выше сквозило всю зиму затянутое тучами небо. Одним таким ветреным днем Марья позвала к себе Варвару. Выражение лица Марьи было светлым и значительным. Посередине ее комнаты находился раскрытый сундук. Сама Марья в нерешительности стояла над ним, перебирая пожитки, и было видно, что она испытывала затруднение.
— Чой-то ты, стара, бядуешь? — Варвара села на табуретку.
— Имущество гляжу. Приспело время, знать, по родне раздавать, — заявила Марья.
Варвара догадалась, о чем она говорила, и замахала руками на нее:
— Помирать, что ль, большая охота? — В голосе Варвары звучала жалость.
— Охота не охота, а надо. Видать, пора. Ты мне присоветуй, как поделить барахлишко меж братами?
— Какое у тя добро? Што ты, спрашивается, взъегозилася? Сон соснился чи как?
Марья грустно смотрела в окно на сумеречную улицу и что-то, видно, вспоминала…
— Всему свое время, девк. Зажилися мы, чай. Совесть — ее тоже надо знать. Глянь-ка, скоко перемерло? Нас изо всей деревни пять старух осталося. К братам надо б съездить. А то правда возьму да преставлюся.
— Ну запела лазаря! Замолчи ты.
Пришли Аграфена и Дарья. Марья ласково глядела на товарок — так живо она вспомнила молодость!.. Всегда Марья боялась попреков Дарьи: как там ни толкуй, а отбила она у нее Егора! «Сказать ей че-то тако? Про мово хозяина, про Егора? — подумала Марья; всю жизнь она откладывала разговор этот — носила как тяжелый камень в себе. — В другой раз, гляди, скажу. Ряшуся! Могет быть, еще и поживу, бог даст. Штой-то я расканихволилась нонче?»
— Да ты ай не в саму Москву удумала скакать, девка? — глядя на раскрытый сундук, спросила Дарья.