Полкан встретил его с самыми добрыми намерениями и в знак дружественного расположения лизнул его руку. Панкратовна, находившаяся во дворе, с изумлением смотрела на проявление такой дружбы Полкана, обычно со злобой рвавшего цепь при появлении всякого чужого человека. Назаркин сконфуженно остановился возле калитки.
— Кого вам? — спросила Дарья Панкратовна, глядя с состраданием на него.
Он не смог ничего выговорить из-за сдавившей горло сухой спазмы.
— Мы вас поджидаем, — разволновавшись и вытирая фартуком свои добрые глаза, сказала Дарья Панкратовна, догадавшаяся, что это был тот самый человек из леса, Назаркин, о котором говорил ей муж.
Из сеней вышел Иван Иванович.
— Как я рад! — просветлел он лицом. — Входи, входи без стеснения, Матвей Силыч.
Тот неуверенно, диковато оглядываясь, вошел следом за ним в чистую маленькую горенку; от только что истопленной печи исходило благодатное тепло и слышался запах пирогов. После холода и снежной стылой белизны тепло и уютно краснели «огоньки» в горшках на подоконниках.
— Я пришел… ежели не потесню вас… — начал было Назаркин и замолчал, концы губ его жалко подергивались.
— Считай, Матвей, мою крышу своим домом, — просто и как родному сказал Иван Иванович.
— Как же я начну жизь? — спросил растерянно Назаркин, когда кончили обедать.
— Мир, говорят, не без добрых людей.
— Что я сыщу тут, когда одною ногой уже стою в могиле?
— Ты зародился человеком, а не зверем. Перво-наперво — отправимся в баню. Нынче суббота. Дарья Панкратовна, душа моя, собери-ка нам бельишко да дай парочку веников понакладистей.
— Я… не пойду. Боюсь людей, — уперся было Назаркин.
— Назад нету ходу, Матвей, — там твоя погибель. Собирайся.
— Выгонишь лесной дух, — улыбнулась Дарья Панкратовна.
— А каким же жить буду?