— Инспектор Белл, — выйдя из туалета, я вернулась к стойке и вынула удостоверение. Лицо бармена вытянулось и покраснело. — Мне нужен владелец заведения.
— Он перед вами, мисс, — его разросшиеся усы брезгливо дёрнулись, он смерил меня с ног до головы, наверняка сомневаясь, что такая пигалица, как я, пришла не разыгрывать его.
— Инспектор, — поправила я. — На вас поступила анонимная жалоба и, как я вижу, — я обвела рукой помещение, — не без основания. Закройте бар, мы проведём замеры и осмотр, я составлю предписание.
— А вы не поделитесь со мною, мисс… простите, инспектор, что за загадочный аноним накатал жалобу на меня? — он красноречиво раскрыл кассу и начал пересчитывать купюры, играя и, явно переигрывая, бровями. Эти его брови, я не могла смотреть на них и, в то же время, не могла оторвать глаз — они были огромными, как два диких, неухоженных, корявых куста, растущих вдоль дороги к Промежуточной Зоне.
— Слово «анонимный» вам что-нибудь говорит?
Конечно же, я знала имя: все жалобы тщательно регистрируются, иначе Отдел потонул бы в междоусобных разборках и мелких конфликтах, но выдавать заявителя я не имела права, и это противоречило здравому смыслу — можно было только представить, какая травля бы началась.
— Всегда можно найти выход из положения, мисс…
Я закатила глаза — внесу в протокол попытку подкупа. Мои парни уже стояли у крыльца — я видела их широкие спины в чёрной униформе. Хозяин, явно намереваясь трепаться дальше, тоже заметил их. Пыл его, едва разгоревшись, заметно поутих, он побрёл к двери и перевернул табличку. Один из ребят по инструкции остался снаружи, другой сопровождал меня внутри, пока я ходила вдоль и поперёк, отмечая нарушения.
Протокол оказался длинным. Мы редко использовали бумажные носители из-за дороговизны изготовления, поэтому все документы мы заполняли на планшетах. Хозяин заведения без проволочек, обыкновенно ведущих за собой увеличение штрафа, подписал его отпечатком своего пальца. Копию я отправила ему на ближайший цифровой носитель.
С проверкой было покончено. Время близилось к трём часам. Сорок минут на дорогу, а после — совещание, о длительности которого можно было только гадать. Я вышла из бара и заметила топчущуюся возле крыльца девчонку, подозрительно знакомую. Да, она шарахалась поблизости, когда мы только-только подъехали. И да, я уже видела её здесь не более чем неделю назад.
Девчонка тоже меня узнала. Она налетела на меня, словно бешеная, остановившись в паре футов — суровые лица моих охранников внушали ей опасения.
— Это ты встряла тогда?! Никому нахрен не сдалось твоё геройство! — выплюнула она, и я на мгновение стушевалась.
— Они били тебя. — Нет, я не ждала благодарностей, но я не думала, что этот очевидный, казалось бы, факт мне придётся произносить вслух.
— Ничего подобного! Мы собирались развлечься.
— Ты ещё мала для таких развлечений, — сухо отрезала я, но внутри меня медленно поднималась буря протеста. Мне хотелось кричать, но я не имела на это права. Я ей никто…
— Какое кому дело?!
— Твоим родителям, например.
— Им плевать, они спускают бабки в онлайн-казино и постоянно трахаются, чтобы родить ещё и получить ещё пособие! Я бы им просто отсосала и получила бы полсотки!
— Эль!
Парень из булочной напротив перебежал дорогу, на ходу снимая через голову фартук с логотипом местной продуктовой сети. Подбежав к девчонке, он схватил её за плечи и отвёл от меня на пару шагов, легонько встряхнул и что-то быстро-быстро заговорил ей на ухо. Я глядела на эту сцену, словно на быстрой перемотке, в то время как в голове едва ворочались мысли. Чёрт возьми, я помнила тот протокол наизусть, ей было всего четырнадцать лет! Если в тот вечер я не придала этому значения, то сейчас я поняла, чем она здесь промышляет. Как же так вышло, что совсем ещё дети торгуют собственным телом, чтобы выжить?! Где же мы свернули не туда? Девчонка одета неплохо, и, может, я снова слишком глубоко копаю — система здесь не при чём, и этой данной, конкретной семейка требуется вмешательство службы опеки?
— Меня никто не любит, я никому не нужна, — девчонка зарыдала, уткнувшись в плечо юного пекаря, а я всё так же стояла столбом посреди тротуара, не решаясь сесть в машину и уехать. Что я могла сделать для неё? Для себя? И почему именно сейчас, глядя на эту растерянную, слабую и оттого зверски злющую девчонку, я вдруг остро ощутила своё одиночество.
Парень направил её в пекарню, а сам, бесконечно оглядываясь, чтобы убедиться в том, что она действительно дошла до места назначения, подошёл ко мне.