Старший офицер «Фьюриеса», немолодой моряк в чине коммодора, мельком взглянул на часы и негромко сказал командиру:
— До выхода на нужную точку три минуты, сэр.
— Добро, — недовольно буркнул командир. — Самому не верится, но, кажется, боши нас не заметили. И это в Каттегате, где кинь с датского берега камушек, и он падает уже на шведском…
В кромешной тьме почти не угадывался закрепленный на палубе авианосца тяжелый бомбардировщик «Ланкастер». Его пассажиры — семеро рослых молодых людей с парашютными ранцами на плечах — по одному поднялись по металлической лесенке на борт самолета и заняли места на лавке вдоль фюзеляжа. Командир корабля, молодой флайт-лейтенант с щеголеватыми усиками на лице, подмигнул пассажирам:
— Ну что, поехали?
Заревели двигатели бомбардировщика. Разбежавшись по палубе, он тяжело сорвался с нее и, казалось, сейчас заденет серые гребни ледяных волн, рухнет в море. Но самолет выровнялся и, утробно гудя и постепенно набирая высоту, скрылся в неприветливых облаках.
Командир авианосца облегченно вздохнул и передал в радиорубку:
— Задание выполнено, ложимся на обратный курс.
Коммодор закурил сигарету.
— Интересно, сэр, куда эти парни отправились на ночь глядя, да еще в гордом одиночестве? И, если не ошибаюсь, через несколько часов мы должны будем снова принять этот самолет?..
— Знаете, почему я дожил до своих шестидесяти пяти, Майкл? — с усмешкой ответил вопросом на вопрос командир авианосца. — Потому что я мало знаю и крепко сплю…
— …Судя по силуэту, «Фьюриес», — процедил молодой корветтен-капитан — командир германской подводной лодки, возвращавшейся на базу. Он не отрывал глаз от перископа. — Я знаю, что англичане барахольщики, каких поискать, но уж это-то древнее дерьмо даже им пора бы отправить в переплавку…
— Кто в охранении? — поинтересовался старпом.
— Три «флашдеккера», те самые, которые янки подарили Черчиллю в сороковом, — медленно ответил корветтен-капитан. — Тоже редкое барахло…
Он имел в виду старые четырехтрубные эсминцы американского производства. Пятьдесят таких кораблей США предоставили Англии в 1940 году взамен на право пользования английскими военными базами в течение 99 лет. Несколько эсминцев этого типа англичане в 1944-м в свою очередь передали советскому Северному флоту.
— Фюреру бы кто такое барахло подарил, то-то было бы радости, — проворчал обер-лейтенант-цур-зее, почесав бороду. Но командир не обратил внимания на эту крамольную фразу.
— С каких это пор англичане стали гонять по ночам авианосцы ради одного-единственного самолета? — задумчиво произнес он, опуская перископ.
— Как жаль, что последнюю торпеду мы влепили в ту либерийскую калошу, которая везла русским «доджи» и «виллисы»! — вздохнул бородатый обер-лейтенант-цур-зее. — А соваться на авианосец и охранение с пушкой — все равно, что лезть в драку с боксером Максом Шмелингом…
— Ладно… Возможно, наши доблестные разведчики и сделают из увиденного нами правильные выводы. Чудеса же случаются, верно?
Хохотнув, командир тронул за плечо радиста:
— Передавай… «00.10. В квадрате Е 54–77 обнаружен британский авианосец “Фьюриес” в охранении трех эсминцев типа “флашдеккер”. Атаку не производили в силу отсутствия на борту торпед. В 00.13. с борта авианосца стартовал четырехмоторный бомбардировщик типа “Ланкастер» и скрылся в направлении норд-норд-ост».
Глава 9
Капитан госбезопасности Владимир Соколов проснулся от телефонного звонка. Звонок этот раздался вовсе не над самым ухом, а довольно далеко, в коридоре коммунальной квартиры, но так уж был устроен Соколов — организм, приученный годами военной службы, мгновенно реагировал на любые, самые незначительные шумы. Он покосился на будильник — было семь утра. Трубку снял сосед, старик Михалыч.
— Алё, — проскрипел он. — Говорите громче, вас плохо слышно!..
И тут же Владимир услышал, как голос старика неузнаваемо преобразился — стал сладким и услужливым.
— Да-да, конечно, минуточку!.. Володя, тебя!..
«Не иначе майор рявкнул на старика от души», — усмехнулся Соколов, выходя в коридор и беря трубку.
— Соколов? — раздался знакомый голос начальника 10-го отдела Главного управления «Смерш» майора Збраилова. — Жду. Машина за тобой уже вышла.
— Есть, товарищ майор, — только и успел сказать Соколов. Трубка уже сердито гудела.
Через пять минут старший офицер 10-го отдела был готов к труду и обороне. Не скрывая удовольствия, капитан оглядел себя в стареньком мутном зеркале. Ордена Отечественной войны 2-й степени и Красной Звезды, медаль «За боевые заслуги», знак «Заслуженный работник НКВД», желтая и красная нашивки за ранения смотрелись на кителе скромно, но с большим достоинством.