Управленческий «Ауди» — трофей, взятый после бегства фашистов из Калинина, — рычал мотором у подъезда. Водитель Юра Карпов, разбитной парень, побывавший с Соколовым во многих переделках, развязно подмигнул:
— Что, не дали поспать, товарищ капитан?.. У меня самого как песку в глаза насыпали.
— Поехали, поехали, — поторопил Владимир. — Начальство ждать не будет.
«Ауди» стремительно понесся по июньским московским улицам. Раннее утро было в полном разгаре, и можно было видеть, как преобразилась столица в сравнении с 1942-м и даже 1943-м годами. Теперь это был веселый, красивый, гордый собой город — город, готовящийся стать победителем. И пусть на окнах по-прежнему красовались наклеенные крест-накрест бумажные полосы, предохранявшие от бомбежки, все знали — гитлеровцам больше не до бомбежек Москвы. Союзники наконец-то высадились во Франции!.. Теперь-то уж ненавистному Адольфу точно каюк.
«Ауди», приседая на мягких рессорах, мчался вдоль массивного серого «Дома на набережной». Машинально рассматривая монументальное здание, Соколов мысленно прикидывал, каким же новым заданием озадачит на этот раз руководство.
10-й отдел в «Смерше» был создан в апреле 1943 года. Еще он назывался отделом «С», или отделом специальных заданий. Владимир работал в нем со времени создания.
Начало его войны пришлось на 16 июля 1941 года. Именно тогда начинающий лингвист, студент-первокурсник Владимир Соколов добровольцем поступил во 2-ю мотострелковую бригаду особого назначения, командовал которой подполковник Рохлин. В ее составе Владимиру пришлось воевать вплоть до апреля 1943 года, когда его забрал в свое ведомство Абакумов — начальник новосозданного «Смерша».
10-й отдел размещался в бывшей дворянской усадьбе, вплотную примыкавшей к комплексу зданий Наркомата обороны. Предъявив на входе пропуск, Соколов быстро поднялся по лестнице и постучал в кабинет начальника отдела.
Судя по всему, настроение у майора Збраилова было не из лучших. Он хмуро взглянул на козырнувшего Владимира и махнул рукой на стул.
— Садись. Тут командование такую задачку подбросило, что на ногах сложно устоять… Как у тебя с английским языком?
Владимир несколько удивился неожиданному вопросу, но ответил:
— В спецшколе и институте никто не жаловался, товарищ майор. А там среди преподавателей были такие, которые еще до революции в Лондоне с лордами разговаривали…
— Добро, — кивнул майор. — Ну, насчет немецкого все понятно, он у всех наших сотрудников на уровне… А в Белоруссии ты когда-нибудь был?
Соколов отрицательно покачал головой и улыбнулся.
— Не приходилось, товарищ майор. А с каких это пор там по-английски говорят?..
— Ну, вот и слетаешь, — не поддержал шутку Збраилов. — Ты назначен старшим особой диверсионной группы, которая завтра ночью отбывает в Минск.
— Кем назначен? — невольно вырвалось у капитана.
— Лично Абакумовым.
«Ого, — подумал Соколов, — значит, сам Абакумов держит меня в памяти».
— А в чем суть задания? — спросил он вслух.
Вместо ответа Збраилов подал ему объемистую папку и махнул рукой на стул:
— Сейчас принесут кофе, бутерброды. А ты читай, вникай, что непонятно — спрашивай. Надеюсь, поймешь, что уровнем твоего английского я интересовался неспроста…
Владимир углубился в папку. Она была наполнена материалами по вопросу, с которым Соколову вообще не приходилось сталкиваться, — белорусский коллаборационизм и его разновидности.
Сначала Соколову были неинтересны все эти фашисты местного разлива, но мало-помалу он увлекся чтением. Перед ним стала вставать достаточно сложная картина того, что творилось на территории оккупированной страны. Выяснилось, что у тамошнего национализма достаточно глубокие корни, которые уходят еще во времена польского восстания 1863—64 годов, в память о том, каким могучим и сильным было Великое княжество Литовское в Средние века. Конечно, на фоне украинских и прибалтийских националистов белорусские выглядели достаточно скромно, но все же Владимир убедился в том, что и они мечтали о собственном государстве, независимом от Москвы и коммунистической идеологии. В основном «пятая колонна» в республике была выкорчевана в результате репрессий 1937—38 годов. Но в 1939-м в состав Белоруссии вошла ее западная часть, до того бывшая в границах буржуазной Польши. И, естественно, этим шагом оказались довольны далеко не все ее жители. Поэтому с приходом нацистов многие белорусы связывали надежды на настоящую, подлинную независимость.