Мужики подхватили первый ящик и, вломились с ним в парадное. Клоб умудрился проскользнуть в дверь первым и заспешил по ступенькам, подкидывая в руке ключ и прислушиваясь, как за спиной пыхтят грузчики.
Подниматься было легко. Ступени приятно пружинили, подталкивая вверх. Перила услужливо извивались под рукой, видимо, испугавшись, что их помощью пренебрегут.
Дверь распахнулась перед ним сама. Клоб снял ботинки в передней и, пройдя к зеркалу, некоторое время рассматривал спину отражения, которое гляделось в другое зеркало и расчесывало волосы. В этом зеркале можно было разглядеть еще одно отражение и тоже с зеркалом, а за ним еще и еще… Получился бесконечный зеркальный коридор и нескончаемый ряд отражений…
— Пренебрегаешь, да? — оскорбился Клоб и прошел на кухню, чтобы поставить чайник на газ.
Домовой сидел на батарее и горестно разглядывал большие портновские ножницы.
— Что невесел? — спросил Клоб, гася спичку.
— А-а-а… — махнул лапкой домовой. — Научился я брейку… И что?
— М-м-м?
— Она сказала, что все это чепуха. Причина в другом.
— А?
— Уши у меня холодные, говорит.
— Это точно, — сам поражаясь своему злорадству, согласился Клоб. — Уши у тебя — холоднее некуда. Я бы с такими ушами холодильником работал. А еще у тебя холодный нос. Это точно.
Поправляя крышку чайника, он услышал, как в коридоре загрохотало и заскрипело. Клоб вышел в гостиную и увидел, что грузчики уже втащили ящики в комнату. Четко, со знанием дела, они приступили к распаковке, слаженно орудуя ломами и монтировками. Из одного ящика извлекли портативный стереовизор.
Клоб нажал кнопку. Стереовизор чмокнул и спроецировал “Последние сплетни”. Моложавый диктор, благоухая дорогим одеколоном, проникновенно убеждал, что надо “задать угожай в сырок” и прибрать все, что осело на полях шляп… В общем, обычная бодяга, давно набившая оскомину.
Клоб выключил стереовизор и сунул одному из грузчиков еще сто сорингов. Потом величественно махнул рукой и, когда они удалились, блаженно рухнул в кресло.
Все, хватит с него происшествий. Сегодня он будет отдыхать и не более. Будет лежать на диване весь оставшийся день, обязательно поймает по стереовизору что-нибудь интересное и со стрельбой. И чтобы усталый герой с умными глазами одного за другим раскалывал и отправлял на тот свет вражеских агентов, а после, задумчиво чистя верный “стармер”, тоскливо глядел на проплывавшие по небу косяки галочек, очевидно, сбежавших из какой-то ведомости. А еще, чтобы там была любовь…
Он вернулся на кухню и снял с плиты закипевший чайник. Наливая чай, покосился на задумчивого безухого домового, который сидел по-прежнему на батарее, сокрушенно ощупывая нос.
— Придурок, — сказал ему Клоб, уходя в соседнюю комнату. Поставив на стол чашку с чаем, он придвинулся к стереовизору и замер.
В его любимом кресле сидела незнакомая женщина.
— Ку-ку, — сказала она и тотчас же засмущалась.
От этого Клобу стало легче. Он осмелел и елейным голоском, подойдя поближе, сказал:
— Кхе-кхе. Вы… если того… случайно сюда попали, то вы не волнуйтесь, прямо скажите, и я вас выпущу, бог с вами. А если насчет того, чтобы что-то своровать, то не бойтесь, я тут вызову… и они вас перевоспитают. Вы вдумайтесь, ведь красть грешно!..
Женщина удивленно посмотрела на него.
— Ты что, того? — спросила она.
— Нет, — сказал Клоб и присел на подлокотник кресла, в котором она сидела. — Ты откуда? И как сюда попала? Отвечай быстро. Имей в виду, через минуту вызываю специальные органы.
— Да ты что?! Я из ящика.
— А как в него попала?
— Вот чурка. Да в комплекте я. Ты что, не знаешь, чем являются эти вещи?
— Нет, понятия не имею.
— Это “Ветеренар”. Вечный, темпоральный редубликатор начального разряда.
— А проще?
— Ну, неужели не понятно? Сейчас ты достиг определенного уровня. Тебе положена надлежащая обстановка. Как только сумеешь свой уровень повысить — обстановка сменится автоматически. А я к ней приложена. Я — типовая подруга. Поэтому просьба — соблюдай правила эксплуатации. Идет?
— Так ты робот?
— Фи, ни в коем случае. Я — подруга, и этим все сказано. И больше не задавай мне глупых вопросов.
Клоб ничего не сказал, а как бы случайно положил ей руку на плечо. В висках у него зашумело, разгоряченная ладонь скользнула к глубокому вырезу ее платья.