– Ты ранен? – Ирацибета обошла пехотинца, дергающегося в предсмертных конвульсиях, и опустилась на колено рядом с Икабодом. Крейн с трудом улыбнулся.
– Сколько… пешек?
– Что? – переспросила женщина, нахмурившись.
– Шесть, – сказал Чешир, появляясь из пустоты. – И это была лучшая битва, какую я видел за свою жизнь, а она, поверь, была весьма долгой.
Икабод вздохнул и попытался сесть. Страшная слабость овладела им. Правая рука не слушалась, очевидно, удар меча перерезал сухожилие. Левая рука слушалась плохо, а одежда на боку слиплась от крови.
– Слышишь звуки схватки? – тихо спросил Чешир. – Это Стейн сражается. И сражается он не за Андерленд, а за тебя, вьюноша.
Икабод слабо улыбнулся.
– Боюсь, мне уже не дождаться его. Миледи, прошу…
Ирацибета сжала его окровавленную руку, глаза её были полны слез.
– Прости, я спешила как могла. Не надо мне было оставлять вас.
– Ничего… – Икабод снова улыбнулся немеющими губами. – Просто скажите ему… это так… нелогично… так странно…
– Что? – слезы Ирацибеты капали ему на лицо, но он уже не ощущал ничего кроме усталости, ледяного холода и…
– …ЛЮБЛЮ…
********************
Холодный ветер ударил в лицо. Икабод покачнулся, и Катрина шагнула вперед, поддержав его.
– Что с тобой? Тебе плохо? – с беспокойством спросила она.
Констебль Крейн помотал головой, пытаясь осознать произошедшее.
– Долго я… отсутствовал?
– О чем ты? – девушка испуганно погладила его по щеке.
Икабод с тихим стоном сполз на холодную землю, вцепившись руками в волосы. Больше всего на свете ему хотелось метаться, кричать, устроить истерику. Но он лишь заставил себя подняться.
– Пойдем. Тут, и правда, холодно, – как можно спокойнее произнёс он…
…Разумеется, они уехали в Нью-Йорк. Там они встретили новый год и новый век. Катрина была поражена, очарована красотой и блеском Света. Будучи принадлежащей к знатному семейству, обладательницей немалого состояния, и к тому же красавицей, она почти сразу стала одной из самых завидных невест. И потому Икабод нимало не удивился, когда Майлз, его старый друг, младший сын покойного лорда Дэвенпорта сделал ей предложение. Катрина сообщила об этом Икабоду, всматриваясь в его лицо в надежде увидеть там хоть что-то кроме холода и безразличия. Он с улыбкой поздравил её с успешной партией.
– Майлз – один из лучших людей которых я знаю, – сказал он, глядя в окно, за которым висела промозглая серая морось. – Ты будешь счастлива с ним.
Катрина грустно посмотрела на него своими нежными детскими глазами.
– А ты? Как же ты?
– Меня больше нет, – тихо произнес он.
Свадьба была великолепна. Ослепительно красивая Катрина с белоснежном подвенечном платье, не менее красивый Майлз, счастливыми глазами пожиравший невесту. Богатый прием в честь молодых, устроенный лордом Эбботом – всё это прошло мимо Икабода каким-то безумным карнавалом лиц, дней. Он не запомнил почти ничего.
В конце февраля он покинул шумный, бурлящий жизнью Лондон, никого не предупредив, взяв с собой лишь маленький саквояж с наспех сделанными бутербродами. В тряской карете, кутаясь в тощенькое пальто, Икабод возвращался в Сонную Лощину, движимый странным, сумасшедшим порывом. Уже которую ночь ему снилась улыбка без кота и странные, знакомые и незнакомые слова:
«И помни, прошу тебя, Икабод Крейн, где бы ты ни оказался, я могу исполнить лишь одно твое желание. Всего одно… Всего одно ТВОЁ желание, вьюноша! Но оно должно касаться только тебя самого!»
Он ехал в Сонную Лощину, чтобы… чтобы что? Жить? Умереть? Чего он желал на самом деле? В памяти возвращалась темная пещера, влажный горький чужой рот, гибкое тело, прижатое к его телу. Было ли это безумным сном? Или было правдой? В любом случае, как бы ни нелогично это не было, он должен был попробовать!
Древо Мертвых по-прежнему чернело посреди леса, раскинув уродливые ветви. Большой серый котяра, встреченный Икабодом на крошечной станции, доскакал до него, противно мявкнув, сел у вывороченных корней и принялся вылизываться. Тоска была почти нестерпима. Икабод подошел к дереву, присел на корточки и погладил кота.
– Если бы я мог загадать желание только для себя, то пожелал бы снова вернуться в Страну Чудес, – выдохнул он, чувствуя, как в глазах закипают отчаянные горькие слезы. – К Стейну!
– Исполнено, – мяукнул кот и прыгнул. Икабод ахнул. Мир на миг померк и голова закружилась. А потом он понял, что сидит на небольшой поляне, а на него вытаращенными глазами смотрит семейство мюмзиков.
– Малыш? – произнес недоверчиво тихий голос сзади. Икабод вскочил, повернулся, едва не упав.
Стейн выглядел совсем исхудалым, но глаз его из-под сильно отросшей челки пылал невыносимо ярким синим пламенем. Икабод всхлипнул, рассмеялся, а потом протянул руки к Валету. Тот бросился навстречу и спустя миг Икабод очутился в его объятиях.
– Мальчик мой, сэр Крейн, чума тебя раздери, – Валет жадно всматривался в его лицо, – это правда ты… не сон… ты…
Он поцеловал Икабода, горячо, жадно, притиснув ладонью его бедра к своим, но теперь сэр Крейн не спешил падать в обморок. Однако, прошло немало времени прежде, чем они всё же смогли оторваться друг от друга. Стейн облизал распухшие губы и кивнул на небольшую хижину, возле которой мирно пасся Конь.
– Тут живу. Ждал тебя с момента, когда кончилась та проклятая битва. Вернулся, а тебя нет. Только кровь и трупы пешек. Как с ума не сошел, сам не знаю. Чешир и Бет хотели забрать меня в Бубновое королевство, но я отказался. Построил тут хижину, и ждал тебя. Твоего тела ведь так и не нашли. Но что-то внутри меня говорило, что ты вернешься.
– Я и сам едва не сошел с ума, очутившись вдруг на своей земле. Без тебя, без надежды, что это всё не было сном.
Белая луна с небес улыбнулась ослепительной чеширской улыбкой. Валет пригрозил луне, второй рукой обняв Икабода, который обхватил возлюбленного, спрятав лицо на его груди.
– Я пожелал для себя, – тихо произнес он, – но я не знаю, хотел ли ты этого.
Стейн тихо рассмеялся, вороша его спутанные волосы.
– Думаю, сегодняшнюю ночь я посвящу тому, чтобы убедить тебя в этом своем желании, – сказал он, и, обняв Икабода за плечи, повел его в хижину. –А там дальше посмотрим.
Чеширская луна полыхнула так, что захрюкотали мюмзики и заворковали ворковухи. А на дереве Тум-тум распустились пышные золотые Цветы Любви.