К тому времени, когда он расправился со вторым бокалом, ему стало намного лучше. Теперь ему было тепло и хорошо, и паника насчёт Рей улеглась.
Хорошенькая малышка Рей, спящая в его постели. От этой мысли ему стало ещё теплее. Интересно, как она выглядит, пока спит? Как выпячиваются её хорошенькие губки, пока она видит сны? Мысль о её губах напомнила ему об их вкусе, когда он целовал её за ужином. Он вспомнил, как эти самые губы выглядели, пока его член был у неё во рту. Вспомнил, как они выглядели, когда он кончал ей на лицо.
Он представил её спящей на его кровати, полностью обнажённой, лежащей на животе. Одеяло сползло вниз, оголяя её округлую попку и чудесную маленькую киску. Он неловко поёрзал на диване.
Подобные мысли ни к чему хорошему не приведут. Бен поднял голову как раз вовремя, чтобы заметить самодовольную, понимающую улыбку Люка. Смерив дядю взглядом, Бен скорёхонько отвернулся и допил остатки своего вина. Последнее, что ему было нужно, так это мнение Люка, особенно насчёт отношений, которые даже настоящими не были.
Допивая третий бокал вина, он понял, что больше не выдерживает. Ну не мог он продолжать торчать в гостиной вместе с родителями, слушая, как Люк и Хан спорят, кто из них был круче в старые добрые времена. Скайуокеры довели его до точки кипения и больше терпеть Бен не мог. Он встал, не обращая внимания на острый взгляд матери.
— Я не собираюсь… и дальше с вами высиживать. — И это оказалось единственным, что он смог придумать. Он пожал плечами, ведь он сказал правду, независимо от того, что почувствовала его мать. Затем он поставил пустой бокал, вышел из комнаты и направился по коридору в свою старую спальню. Идти было трудновато, но он не жаловался. Ведь с каждым шагом он приближался к единственному человеку в доме, с которым ему действительно хотелось быть рядом.
Тихо войдя в свою спальню, он осторожно прикрыл за собой дверь. Свет был выключен, и солнце уже садилось за горизонт, так что в комнате было темно. Он скинул ботинки и подошёл к кровати, на которой лежала Рей. Её волосы рассыпались по подушке, а ручка вцепилась в одеяло, которым она укрывалась. Лёжа в его постели, она была самым прекрасным созданием, которое он когда-либо встречал. Чувство собственничества немедленно вскипело в его груди, и он захотел взять её прямо здесь и сейчас. Оттолкнув это чувство в сторону, он потянулся к ней и ласково погладил её по щеке.
Вдохнув, она уткнулась носом в его ладонь, лёгкая улыбка тронула её губы, и она распахнула глаза. Это застало его врасплох, и он бы отстранился, не выгляди она так прекрасно, когда улыбалась ему.
Он опустился на колени рядом с кроватью.
— Ты должна спать, Рей, — его голос прозвучал игриво-предостерегающе, даже кокетливо, чего он совершенно не добивался.
Снова закрыв глаза, она улыбнулась ещё шире.
— Прости, папочка, — широко зевая, ответила она. И от этого обращения по всему его телу пробежала дрожь, и ему пришлось подавить стон при воспоминании, что она обращалась к нему так же, пока он её шлёпал. — Я долго не могла уснуть. И уже дремала, когда ты вошёл.
Он выдохнул, большим пальцем лаская её щеку.
— Тогда это мне нужно извиняться.
Она покачала головой и снова открыла глаза.
— Ничего страшного. Хочешь лечь? Я могу подвинуться.
Он покачал головой.
— Не хочу тебе мешать.…
Не послушав его, она отодвинулась к стене, у которой стояла кровать. И даже теперь на постели для него осталось не так много места: им пришлось бы прижиматься друг к другу вплотную. Он сам едва умещался на своей детской кровати, когда начал расти в высоту. И представить, как они поместятся на ней вдвоём, он никак не мог. Рей смотрела на него нетерпеливо, а потом из под одеяла к нему потянулась её ручка. Ну и как он мог ей отказать?
Он быстренько стянул рубашку через голову и бросил её на пол, даже не раздумывая о том что придётся лечь рядом с Рей. Держать в объятиях её тёплое, сонное тело. Это же просто для вида. Просто на случай, если кто-то войдёт к ним в спальню. И вовсе не потому, что он хотел её обнять. Скинув штаны, он медленно скользнул под одеяло рядом с ней, стараясь не слишком к ней прижиматься, устраиваясь рядом. Перевернувшись на другой бок, она легла спиной к нему. И подходила она ему так славно, её крошечное тельце прижималось к его гораздо большему телу так, словно они были созданы друг для друга.
Он повозился несколько мгновений пытаясь понять, куда деть руки. И сдался быстрее, чем следовало, медленно обняв её за талию.
— Можно?
Она сонно мурлыкнула, и он решил, что это означает «да».
— Рей?
— Что, папочка?
Господи. Это слово разожгло в нём возбуждение, и он постарался подавить дрожь.
— О чём ты говорила с моей мамой на кухне? После ты казалась… такой расстроенной.
— Ни о чём серьёзном, — пробормотала она в ответ, прижимаясь к нему теснее. — Женские штучки. Слёзы были только для вида.
В этом не было никакого смысла. Если они говорили о женском, то зачем ей нужно было плакать? Что-то не сходилось. Он скользнул рукой по её животу, пробрался под рубашку и покружил большим пальцем вокруг пупка.
— Не ври мне, котёнок.
Это просто игра. Именно это он повторял себе, даже когда почувствовал, как она вжимается в него бёдрами. Даже когда медленно опустил руку ниже, погладил пояс её леггинсов и услышал её вздох. Это просто игра. Но благодаря игре Бену было легче задавать вопросы, чтобы услышать от неё то, что ему нужно было знать.
Сжавшись в его объятиях, она тяжело вздохнула. Очевидно, она была не в восторге от того, что он не позволил ей уйти от ответа.
— Она хотела поговорить со мной о жестоком обращении и о насилии. Из-за По, — последовал её тихий ответ.
— И из-за этого ты расплакалась? — тихо спросил он, пальцами вырисовывая узоры на её животе.
— У меня… Обо мне раньше никто не заботился, — тихо ответила она. Услышав её признание, он почувствовал, как у него разбивается сердце.
— Уверен, в твоей жизни есть люди, которые о тебе заботятся.
Он почувствовал, как она пожала плечами, и это тронуло его ещё больше.
— Но не так. У меня нет семьи. Только друзья и просто знакомые.
— Мне очень жаль. Родители умерли?
Снова пожав плечами, она замолчала надолго. Бену не хотелось на неё давить.
— На самом деле, не знаю, — тихо сказала она. — Не знаю, кто они такие. — Он убрал руку и замер. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы продолжить. — Мои родители оставили меня у пожарной части, когда я была совсем маленькой. Я толком их не помню.
Этот собственнический пузырь в его груди грозился лопнуть. Его рука по собственной воле обвилась вокруг неё. Как можно было просто так оставить ребёнка? Нет, не просто ребёнка. Как можно было оставить Рей?! Он найдёт их. Он выследит их, найдёт и заставит загладить перед ней свою вину.
Стараясь успокоиться, он глубоко вздохнул. Господи, откуда взялись эти мысли? Это не он, такое совсем не в его духе. Но в Рей было нечто, из-за чего ему хотелось защищать её, оберегать и поддерживать. Рей особенная. Даже Бен, каким бы бесчувственным он ни был, понимал, что она особенная.
— Ты не одинока, Рей, — хрипло прошептал он, прижимая ладонь к её животу.
Она слегка обернулась, и он увидел, что она ему улыбается.
— И ты не одинок.
Он не знал, что ответить. Так долго он
чувствовал себя одиноким. И всегда думал, что не вписывается в свою семью. Он же не такой горластый и несносный, как они. И без труда заводить друзей у него никогда не получалось. Во всяком случае, до встречи с Рей. Он ведь мог так сказать, верно? Что они — друзья? Боже, хотелось бы ему в это верить.
Закрыв глаза и стараясь успокоиться, Бен глубоко вздохнул. И попытался незаметно зарыться носом в её волосы. О, чёрт, какой же он подонок. Но ничего с собой поделать он не мог.