– Вийон?
– Классно, капрал. – Он произнес это без всякой покровительственности. – Если я вдруг вздумаю баллотироваться в президенты, мне надо будет завязать с французскими цитатами. В нынешней Америке знание самого красивого, самого цивилизованного языка на свете считается минусом для высшей должности. Гораздо лучше говорить: «Буэнос диас!» – и фотографироваться за поеданием какого-нибудь отвратительного буррито. Ну что, капрал Касс, когда мы начнем выяснять факты?
– Где конгрессмен хотел бы этим заняться?
– Да просто можно поездить туда-сюда. Терпеть не могу запланированные маршруты. «О, господи, конгрессмен, мы и знать не знали, что вы к нам явитесь!» Потом входишь в палатку, а там плакат: ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, КОНГРЕССМЕН ДЖЕППЕРСОН! И тебя чуть не рвет от запаха мазей для ботинок и блях. С самого рассвета драились, бедолаги. И без того хреново, а тут еще приезжают нос совать всякие вашингтонские козлы. Где-то здесь, я слышал, есть лагерь спецназа. Называется вроде «Декабрь»…
– «Ноябрь».
– Вот-вот. Поехали глянем, что в этом «Ноябре» творится. Люблю спецназовских. Всегда режут правду-матку.
Касс вела машину. Конгрессмен молча обозревал окрестности. Через некоторое время спросил:
– Что вообще-то вы здесь делаете?
– Стараемся, чтобы опять не началась Первая мировая.
– Хороший ответ.
– Не я это придумала. Услышала от одного полковника.
– От Австро-Венгрии сейчас больших неприятностей ждать, пожалуй, не приходится. Но Россия – вечный знак вопроса. Между прочим, я однажды здорово напился с Борисом Ельциным. Слыхали про такого? М-да, этот умеет заложить за воротник. Мы пели в Кремле «Дом на равнине».[16] Я потом неделю приходил в себя. Теперь не выношу запаха водки. Хотя у нее даже и нет запаха.
Не отводя взгляда от слякотной дороги, Касс чувствовала его взгляд на себе – не похотливый, впрочем.
– Так что же? – спросил он.
– Что? – переспросила она.
– Что вы здесь забыли? Предотвращать Первую мировую – это хорошо, конечно…
– Скучная история, – улыбнулась Касс.
– Что ж, вы меня тут в Боснии заарестовали, в вездеход засунули, – сказал Ранди. – Валяйте дальше. Убивайте меня скукой. Не жалейте.
Рассказывать конгрессмену США про свои семейные дрязги – нервное занятие. Кое-что она опустила. Не стала, например, повторять саркастические замечания матери за ужином насчет «сессны». Зато упомянула о том, что отец тайком истратил деньги, полученные под вторичный залог дома, на свое дело, которое все никак не раскручивалось. После чего мать забрала детей и ушла. Об этом Касс узнала из письма, которое получила во время общей подготовки.
Конгрессмен слушал ее молча, сложив руки на груди. Касс показалось, что от него исходит какое-то гудение. Может быть, заскучал и принялся напевать себе под нос? Они миновали то, что осталось от разбомбленной сербской автоколонны.
– М-да, – промолвил он наконец. – Что будет лучшим подарком такому папаше на День отца? Ручная граната?
Они ехали дальше. Потом Касс спросила:
– Почему у вас «хаммер»? Ведь вы такой защитник окружающей среды.
– Скучная история.
– Ваша очередь морить меня скукой.
– Хорошо. Только держите язык за зубами: если узнают, что я об этом заикнулся, у меня будет куча неприятностей. Имеется этот список. Знаете, как любят наши военные чины и всякие службы безопасности нагонять страху на конгресс своими говенными – извиняюсь, скажу лучше: merdeux[17] – сценариями? Безотказный способ выбивать себе бюджет. Есть такой писатель Том Кланси.
– Слыхала.
– Похуже, чем Вийон. Он написал эту нелепую книжку, которая кончается тем, что в здание Капитолия врезается самолет. Можете такое себе представить? Что люди начали направлять самолеты в здания. Я вас умоляю! Но в вашингтонских официальных кругах все поголовно читают Кланси – а вы думали, они Пруста читают? Au contraire.[18] И от страха просто обделались. Поэтому решили: надо выработать план. Надо составить список. И накатали идиотский список тех, кто подлежит эвакуации, если японские джингоисты, или чокнутые швейцарские йодлеры, или еще кто-нибудь начнут врезаться на авиалайнерах в наши здания. Список называется «Эхо». Какой, интересно, трудяга в Вашингтоне придумал это наименование? Но самое забавное – меня в списке нет. Там только сенаторы. Представьте себе опустевший мир, который вновь заселяет потомство сенаторов! Кровь стынет в жилах. Живые позавидуют мертвым. И я подумал: ладно, раз так – сам организую свою эвакуацию на случай, если кто-нибудь вздумает обрушить капитолийский купол нам на головы. Пошел и купил этот жуткий драндулет, эту адскую колымагу, и держу ее постоянно в своем отсеке гаража на Капитолии с полным баком и всеми жизненно важными припасами. – Помолчав, он добавил – А о среде я не забываю. Езжу большей частью на велосипеде. Не только из-за зеленых убеждений, конечно. И для имиджа хорошо. «Конгрессмен-велосипедист».
– Раскручиваете и себя, и педали?
– Отлично, капрал. Да, я себя раскручиваю. Есть такое дело. Способ раскрутки. – Он зевнул. – Вы не против, если я чуточку вздремну? В самолете как-то не удалось. Неохота клевать потом носом среди спецназовцев. Подумают, я зануда какой-нибудь. Разбудите меня, если нас атакуют или случится что-нибудь захватывающее, ладно?
Глава 4
– Смешно, – сказал конгрессмен, когда они ехали по слякотной дороге из лагеря спецназа.
– Что смешно?
– Первая мировая война. Она кончилась в ноябре. А мы как раз побывали в лагере «Ноябрь». И началась война именно здесь, в Боснии. Так что в каком-то смысле мы за несколько часов описали полный исторический круг. – Он немного помолчал, потом сказал: – Отчаянные там ребята, однако.
– Спецназ, что вы хотите.
– Вы общую подготовку проходили как все? Или служба связей с общественностью освобождается от окопов?
Касс посмотрела на него искоса.
– Я вообще-то не для того записалась в армию, чтобы сочинять пресс-релизы и…
– Сопровождать раздолбаев из конгресса.
– Я этого не говорила.
– Но подумали. Поверьте мне, капрал, хоть я и не слишком одобряю наше присутствие здесь, к военным я всегда испытывал полное уважение. Знаете, чем я занимался в вашем возрасте? Нюхал кокаин в Перу в составе Корпуса мира и притворялся, что работаю на ЦРУ.
– Зачем вы мне про это говорите? – спросила Касс.
– Чувство вины. – Он подмигнул ей. – У либералов это святое. Нет, я действительно восхищаюсь военными. Хоть и благодарю Бога, что сам был от этого избавлен. Не продержался бы и двух минут. Как вы думаете – спецназовцы втирали мне там очки? Пиарились? Из-за того, что я против нашего пребывания здесь, и всякое такое.
– Если честно, – ответила Касс, – я думаю, у них мысли совсем о другом. О том, как обогреться. И как на мине не подорваться.
– Очко в вашу пользу, капрал. Кто с доблестью дружен, тем довод не нужен… Отважные скачут шестьсот.[19] Пришлось заучивать это в Гротоне.[20] Сейчас, наверно, их там заставляют зубрить Майю Анжелу.[21] Весь этот бред.
– Какой же вы после этого либерал? Купили «хаммер», восхищаетесь военными, предпочитаете Теннисона политкорректной поэзии.
– На бумаге я довольно розовый. Мой рейтинг либерализма по версии АДД[22] просто зашкаливает. Но я понимаю, что вы хотите сказать. Знаете, как французы говорят: «Думай как левый, живи как правый». Прочитать вам «Атаку легкой бригады» целиком?
21
Майя Анжелу (род. в 1928 г., наст. имя – Маргерит Джонсон) – афро-американская поэтесса, писательница, актриса, активистка правозащитного движения.
22
АДД («Американцы за демократическое действие») – американская либеральная политическая организация.