- Чтобы по-ударному! Как Стаханов. Как Кривонос и Паша Ангелина.
- Если не торопиться, тут работы минут на десять, - прикинул Афонин. - Зачем постромки рвать?
- Действительно, особого смысла постромки рвать нет, - пришлось согласиться Лихачев. - Бери два. Тоже ударный темп.
- Зачем? - продолжал добиваться смысла в ударном перетаскивании ящиков Афонин.
- Как, зачем? А романтика трудовых будней?
- На кой она мне, - отказался от романтики трудовых будней Афонин. - Я и без нее обойдусь.
- Ну, Афонин! - развел руками Лихачев. - На тебя не угодишь. Скучный ты человек, Афонин. Ударником быть не хочешь, романтика трудовых будней тебя не интересует... Бери свой ящик и неси!
К Бакурскому Лихачев не приставал. Просто спросил:
- Вам, молодой человек сколько?
- К-клади... парочку, - не захотел отставать от товарищей Бакурский.
Куда было деваться Дрозду. Здесь никому не нужен был его хороший почерк. А ему сто лет не нужны были эти ящики со снарядами. Но пришлось таскать. По два.
* * *
- Порядочек, - отметил сержант, когда последний ящик лег на невысокий штабелек.
- Маловато привезли, - сказал Афонин. Только сон начал проходить, а они уже кончились. Теперь опять спать хочется.
- Не переживай, - подбодрил его Ракитин. - Спать не придется.
Ракитину и самому хотелось спать. Прибыли они сюда вечером и копали всю ночь. Уже рассветало, когда закончили земляные работы, и он разрешил солдатам поспать немного. А сам дежурил, наблюдал за степью. Потом оставил Опарина за старшего и отправился с Лихачевым в штаб полка, доложить капитану Крылову, что приказ выполнен, а как быть дальше, непонятно. За сутки Ракитин, может быть, минут двадцать всего и подремал в машине, пока ехали в штаб.
- Почему не придется? Что за кино такое? - насторожился Опарин.
- Встречаем фрицев.
- Фрицам очухаться и раны зализать не меньше двух дней надо, - рассудил Афонин. - Не должны они сунуться пока. А завтра мы им ручкой помашем, поедем отсыпаться.
- Ты откуда знаешь, что завтра? - Ракитин всегда удивлялся оперативности солдатского телеграфа, но сейчас уже отдавало чем-то сверхъестественным.
- Представитель штаба доложил, - объяснил Опарин, и Ракитин подумал, что нет ничего естественней болтающего писаря. - Сам говорит, слышал, как командир полка по телефону указание получил - продержаться сутки. Завтра вечером подменят. Я думаю - не врет. Ему от этого никакой выгоды.
- Сам слышал, - подтвердил Дрозд.
- Слышал... Ну-ну... - Ракитин поморщился. - А раз слышал, что командир полка говорит, помалкивать надо. Понял?
- Понял, - а Дрозд рассчитывал, что его похвалят. - Я - только своим. Нам-то знать надо, - Дрозд улыбнулся, дал понять, что для своих он - всегда. И всегда можно на него рассчитывать.
К удовольствию Опарина и неожиданно для Дрозда, Ракитин рассердился.
- Ничего ты не понял! За то, что трепло - наряд. За то, что не понял - тоже наряд. Еще раз услышу, что треплешься, выгоню из расчета, к чертовой матери. Может, теперь понял?
- Так точно! - Дрозд сообразил, что опять промахнулся и надо что-то делать, чтобы командир изменил свое мнение о нем.
Ракитин оглядел расчет: усталые осунувшиеся лица, заношенное грязное обмундирование. Лихачев ходит, костями гремит, одни глаза остались. Опарин злится все время. Даже у этой глыбы нервы расшатались. Афонин дремлет. Есть нечего, он и бережет силы. Бакурский? Бакурского не поймешь. За день не больше десяти слов от него услышишь, и по лицу ничего не угадаешь. Но тоже парню не сладко. Самый раз бы сейчас отойти для отдыха. Подкормить солдат и в баню. Ракитин не помнил, когда в последний раз был в бане. Месяца два тому назад или больше. Вроде бы незадолго перед наступлением.
- Фрицы что-то затевают, - сказал он. В штабе стало известно, что надо ожидать ночную танковую атаку.
- Фрицы - ночью!? Бредятина ерундлвая, - не поверил Опарин. - У них курортный режим. Они ночью спят. Когда я в пехоте служил, мы их по ночам тепленькими брали, в одних подштаниках.
- Стало известно, что собираются.
- Ты чего молчишь, представитель штаба?! Давай, выкладывай новейшие данные, - глянул на Дрозда Опарин.
- Не уполномочен говорить на эту тему, - вроде бы нашелся Дрозд, который представления не имел о ночной танковой атаке. Но марку всезнающего писаря терять не хотел. Да и в глазах командира такой ответ должен был прозвучать достаточно солидно.
- Не уполномочен! - рыкнул Опарин. - А если бы сержант в штаб не поехал? Жить ты хочешь? Если они неожиданно на нас навалятся и утюжить начнут, что от тебя останется?
Дрозд молчал. Получалось, будто он утаил самое главное. А сказать правду: "не знал я, что немцы ночью попрут", не мог. Да после того, что он раньше наговорил, ему бы теперь и не поверили.
- Точно попрут? - спросил Опарин у сержанта, не обращая больше внимания на штабную крысу.
- Кто их знает? Приказали подготовиться к отражению ночной танковой атаки. Для этого и снаряды подбросили.
- Одним орудием? - не сумел скрыть удивления Афонин.
- Обещали прислать батарею. Скоро должны подойти, чтобы до темна окопаться. Тогда и разберемся. Давайте думать, как воевать станем.
- Устроим военный совет в Филях, - не удержался Лихачев.
- Погоди ты со своими шуточками, - оборвал его Опарин. - Как ночью стрелять будем? Ведь ни хрена не видно.
- А если подсветить? - спросил Ракитин.
- Это как?
- Выйдет кто-нибудь прогуляться в степь с осветительными ракетами - у нас их полмешка на машине, дождется, пока пойдут танки, и повесит ракету. Вот тебе и свет. Стреляй.
- А что с этим героем станет? - спросил Опарин.
- Героя дадут.
- Посмертно, - уточнил Афонин.
- Посмертно не хочу, - отказался от "героя" Опарин. - Такое кино мне не подходит.
- Если в землю зарыться, может обойтись. - Афонин задумался...
- Ага, зарыться и не вылезать, - подсказал Опарин.
- Щель хорошую вырыть и замаскировать, - продолжил Афонин. - И присмотреть пути отхода. Но одной ракетой не обойтись. Значит и щелей надо несколько... Оно, конечно, - как повезет. Но может обойтись.
- Не заметят, так найдут, - напомнил Опарин. - Танки, наверняка, с десантом пойдут.
- Надо два человека, - предложил Трибунский. - Второй с ручным пулеметом. Он десант придержит.
- Это еще кто кого придержит, - не нравилось все это Опарину. - Они после первой очереди с брони скатятся, и на стрелка пойдут. Играй с ними в прятки. Тут такое кино начнется... Ну что вы крутите? Не получиться у нас конфетка. Пехота нужна.
- Пехота в любом случае нужна, - согласился Ракитин. - Но танки нам встречать, а не пехоте. Значит, и светить нам.
- Если двое в степь уйдут, у орудия три человека останется, - Афонину все это тоже не нравилось.
- И втроем бывали, - напомнил Ракитин.
Правильно говорили. Все правильно. Не знали они, как теперь быть и что делать? Ракитин тоже не знал. "Комбат Лебедевский знал все, - подумал он. - Тот сразу бы сказал, что надо и как надо. Плохо без комбата. А нового когда еще пришлют, и каким он будет? Самим думать надо".
- Все правильно, - сказал он. - Только немцы все равно пойдут. И встречать их надо.
- Ну хорошо, ракету пульнули, светло стало, - согласился Опарин. - Стрелять все равно не можем. Прицел не установишь. Его зажигалкой что ли освещать?!
Об этом как-то никто не подумал... Хоть десять ракет повесь над танками, если прицел не установишь, какая может быть стрельба?!
Неожиданно встрял Лихачев.
- На каком расстоянии лучше всего открывать огонь? - спросил он.
- Я тебе потом все расскажу, - Ракитину сейчас было не до любознательности шофера.
- Я серьезно, товарищ сержант. Хочу выдать идею.
- Если серьезно, то четыреста метров.
- Значит щель, в которой человек с ракетницей укроется, надо вырыть за четыреста метров от орудия.