...Афонин приподнялся над щитом, оглядел два застывших перед орудием танка и остался доволен.
- Быстро к машине! - велел он Лихачеву. - И сразу обратно. Воду тащи, бинты, аптечку, все, что есть.
Лихачев умчался.
- Приехал Лихачев. Бинты у нас у каждого в кармане. А на машине вода, йод. Афонин рану обмыл, йодом залил. Откуда-то пару таблеток стрептоцида достал. Раздавил их и порошком рану присыпал. Потом забинтовал. Вот эту чалму накрутил. Спрашиваю, что с Лисицыным и Рэмом?
- Потеряли мы их, - докладывает Афонин.
- Как?!
- Тем снарядом, что тебя отбросило, их и накрыло.
- Вот такая у нас служба Бабочкин... Такая жизнь. Как бой, так непременно кого-то теряем. А в поле, у орудий, тоже наши лежат... Хорошие ребята и все молодые. Стариков в противотанковой артиллерии не держат, только молодых. Не знаю, может так и надо. Наверно есть какие-то соображения по этому поводу у тех, кто занимается комплектованием личного состава.
- Положили мы в машину Лисицына и Рема, укрыли их плащ-палаткой. Прицепили орудие и поехали к тому месту, где наша батарея осталась. Куликово поле. Один на другом лежат. Хорошо санинструктор уцелел. Раненых перевязывает. Кто может, помогает ему. Машины наши, что в степь уходили, вернулись. Опарин цел, ни единой царапины. Возле комбата стоит. Тот на спине лежит, гимнастерка в крови. А лицо спокойное и грустное. Такое лицо у него бывало, когда он стихи нам читал. Девять человек там уцелело. Двенадцать раненых и семь убитых. И мы два человека потеряли. Такой вот бой...
Ракитин замолчал и снова уставился куда-то в сторону дороги, будто ожидал там кого-то увидеть. Рассказал все, вроде бы на душе должно от этого легче стать. Но почему-то не стало.
- Да, тяжело вам досталось, - посочувствовал Бабочкин, - Это же надо, такая случайность...
- Никакой случайности, - устал Ракитин от этого разговора. - Рощу не разведали - вот и нет батареи. Девять человек потеряли.
- Разберутся. Найдут виноватых и накажут, - попытался утешить его Бабочкин.
- Держи карман шире. Разбежались наказывать. Кого накажут? Кто накажет? И кому это нужно, чтобы кого-то наказали? Мы же имеем героический бой батареи капитана Лебедевского с превосходящими силами противника. Потеряли всего три орудия, а уничтожили аж семь танков. На этом примере, сколько людей воспитать можно.
Ракитин говорил то, что хотел сказать, что должен был сказать этому корреспонденту из корпусной газеты и любому, кому угодно.
- Если бы их пропустили... Если бы они колонну разгромили и оставили без боеприпасов и горючего танковый корпус, тогда бы и разобрались, и наказали. Комбата Лебедевского за то, что допустил. И командира полка за то, что плохо своего комбата воспитал. Их бы наказали. И еще нашли бы кого-нибудь... А сейчас никого наказывать не станут. Никому это не нужно.
- Я напишу. Все как было напишу, всю правду, - уверенно заявил Бабочкин. - Тогда разберутся, кто виноват. Найдут.
- Так и напишешь, как я рассказал?
- Так и напишу.
Бабочкин вспомнил разговор с редактором. Нужна была статья о героизме и самоотверженности, а не о том, почему батарея погибла. И еще неизвестно, пропустит ли редактор такое. А над редактором еще Политотдел... Но сказать об этом Ракитину он не смог.
- Хорошо бы, - Ракитин почему-то считал, что если в газете напечатают, то разберутся. - Только ребятам, что там остались, легче от этого не станет.
* * *
Расчету Ракитина, который подготовил "пятачок" для своего орудия и, вообще, уже окопался, комбат доверил возведение командного пункта.
Это был его первый в жизни КП, и Хаустов намеревался создавать его по всем правилам военно-инженерного искусства.
- Напоминаю некоторые размеры, - объявил лейтенант. - И назвал для начала не более десяти таких, которые, по его мнению, солдаты непременно должны учитывать, приступая к работе. - Называю, чтобы освежить в памяти. Вы их и так, конечно, знаете. Кто повторит?
Заблуждался лейтенант Хаустов, слишком хорошо он думал о своих подчиненных, и Афонину пришлось разочаровать командира.
- Да нет, товарищ лейтенант... Не сумеем повторить, - протянул он. - Мы, товарищ лейтенант, столько запомнить не можем. Это записывать надо. А у нас, - он дотронулся ладонями до карманов, - ни карандашей, ни бумаги.
- Как вы раньше командные пункты создавали? - удивился Хаустов.
- На глазок, - сообщил Опарин. Не стал говорить, что таким дурным делом, ни разу им заниматься не приходилось.
Молодой комбат не поверил Опарину, потому что КП сооружение серьезное и его "на глазок" не создашь. Он посмотрел на Лихачева, ясные глаза которого утверждали, что от этого человека можно ожидать только правды. И ничего, кроме правды.
- Да, на глазок, - выдал правду Лихачев, в ответ на немой вопрос лейтенанта.
- Больше такого у нас не будет, - решительно сообщил лейтенант Хаустов. - Мы станем создавать все необходимые полевые сооружения такими, какими их положено создавать, согласно правилам и инженерным расчетам, выдерживая размеры и направления (в училище этому вопросу уделяли серьезное внимание). Понятно?
- Так точно, понятно! - подтвердил от имени всего расчета Лихачев. - Будем создавать такими, какими положено создавать!
- Выдерживать размеры и направления! - поддержал товарища Дрозд, который постепенно вписывался в жизнь расчета.
- Слушайте и запоминайте, - лейтенант беспощадно высыпал на солдат размеры будущего фортификационного сооружения. Может быть и не все, но самые важные. Размеры эти - лейтенант с радостью убедился - он великолепно помнил, хотя свериться с конспектами лекций сейчас не мог. Все конспекты он отправил домой, с просьбой сберечь до конца войны. На фронте они могли потеряться, а дома будут в сохранности.
Солдаты терпеливо ждали, пока лейтенант закончит.
- Запомнили?.. - спросил Хаустов и, не дождавшись ответа, продолжил: - Все эти размеры относятся к малому командному пункту, предназначенному для руководства огнем батареи. Вам, артиллеристам, это положено знать назубок. Без этих знаний вы не сумеете построить простейшее инженерное сооружение.
Солдаты и не пытались запомнить. Обходились без этих размеров до сих пор и дальше собирались без них обходиться. И комбат Лебедевский без КП обходился. Но промолчали. И только Лихачев, демонстрируя перед новым комбатом свое послушание и усердие, простодушно заявил:
- Никак нет, товарищ лейтенант! Не запомнили! Поскольку запомнить такое количество размеров сразу для нетренированного ума просто невозможно. Вы их выдавайте нам постепенно: сегодня один размер, завтра другой, мы их понемногу и запомним. Мы, таким образом, за год триста шестьдесят пять размеров сумеем запомнить.
Такой была их первая встреча, таким - первый разговор, которым Хаустов остался не совсем доволен. Оказалось, что солдаты, которыми ему предстоит командовать, очень многого не знают. Но собой лейтенант Хаустов остался доволен. Он убедился, что знания, полученные в училище, не пропадут даром. Он передаст их своим подчиненным и сделает из них грамотных в фортификации и других науках солдат, какими и должны быть настоящие артиллеристы, которые служат в его батарее.