* * *
Старший лейтенант не стал вызывать на КП Опарина и Лихачева с докладом о результатах разведки. Сам пришел на "пятачок". И лейтенант Хаустов с ним. Солдаты встали. Опарин в кальсонах, с шароварами в руках, Лихачев, кутаясь в короткую, едва закрывающую колени шинель. Гимнастерку и нижнюю рубаху постирал. Теперь сушились на ветру.
- В кальсонах и будешь воевать? - спросил Кречетов.
- Вернусь в полк, добуду новые, - хмуро ответил Опарин. - А пока заплату поставлю. - Надоели ему эти вопросики. Каждый норовил про штаны спросить, как будто больше не о чем говорить.
- Действуй! - одобрил Кречетов. Эти, конечно, драные, но без штанов еще хуже. Ты только не особенно в кальсонах пока мельтеши, - не смог он удержаться. - Фрицы увидят, подумают, что мы белым флагом машем.
Он глянул на Лихачева. Шинель у того распахнулась, можно было видеть тощую грудь шофера, а при желании и ребра сосчитать.
- Ты чего такой худющий? - поинтересовался старший лейтенант. - Не кормят тебя, что ли?
- Его сколько ни корми, все равно тощий, - подсказал Опарин, довольный, что внимание переключается на шофера. - И куда все это у него девается, непонятно.
- Расту я, - объяснил Лихачев. - И одновременно размышляю. А непрерывный мыслительный процесс требует постоянной подпитки жирами и витаминами. У тебя, Опарин, пища уходит в мышцы, поэтому они такие большие. А у меня в мозг. Вот я и худощавый.
- На что твой мыслительный процесс направлен сейчас? - полюбопытствовал Кречетов.
- Размышляю, как отремонтировать свою заслуженную боевую машину, которую покалечили фашисты.
- Это хорошо. Но можешь не беспокоиться. У нас, в автобате, мастера. Разберут, соберут и машина станет лучше новой. Будешь гонять на ней до конца войны.
- Правда? - Лихачев сделал вид, что обрадовался. - И быстро отремонтируют?
- Быстро не обещаю. Но сделают. В свое время.
Такое Лихачева устраивало.
- Теперь о деле. - Старший лейтенант присел на снарядный ящик. - Докладывайте, что видели. Первым Опарин. Ты сверху должен больше увидеть.
В исподнем Опарин чувствовал себя неуютно. Он старательно прикрывал свой фронт драными шароварами, а многострадальный тыл усердно отворачивал от старшего лейтенанта, чтобы не увидел тот испорченный казенник. Если увидит, тоже шутить станет. От такого никто не откажется. А Опарин этими шуточками был сыт по самое некуда.
- Ехали вначале спокойно, - нехотя начал он.
Не до рассказов было ему сейчас. Опарину хотелось побыстрей закончить с заплатой и надеть шаровары. А потом полежать в сторонке. Болели у него ребра, и все остальное тоже болело: его в кузове футболило - хуже некуда. Старался рассказать покороче.
- Потом поднялись на бугорок, а там, впереди, роща. И два танка идут. За ними бензовоз. Тут и мотоциклы. Три, с колясками, - доложил обо всем, что видел. Коротко, конечно, но чего тут рассусоливать, и так все ясно.
- Два мотоцикла, - поправил его лейтенант Хаустов.
- Три. Один я за бугром достал. Он там и остался.
- Три их было, - подтвердил Лихачев.
- Они из рощи выехали? - спросил старший лейтенант.
- Кто их знает? Встретились мы неожиданно, как в кино. Они в нашу сторону ехали. Увидели машину, по газам и за нами.
- Так-так... Они, выходит, раньше нас догадались, что разведку надо послать, вот и встретились, - отметил Кречетов.
"Раньше нас" - лейтенант Хаустов принял на свой счет. Он отступил в сторонку, и пока продолжался разговор, не слышно его было и вроде даже не видно.
- Еще чего заметил? - продолжал выжимать из Опарина сведения Кречетов.
- Больше ничего. Я же говорю: роща впереди, два танка, бензовоз и три мотоцикла. Мы и развернулись с ходу. Лихо Соломин развернулся...
Опарин вспомнил, как его на этом неожиданном крутом развороте чуть не выбросило из машины. Тогда он не успел даже толком сообразить, что происходит. Сейчас представил себе: его выбрасывает из машины, он падает на дорогу. Мотоциклисты подъезжают, а он даже подняться не может. Жуткое дело...
- Ты чего замолчал? - спросил Кречетов. - Как роща? Большая, густая?
- Вроде густая, - Опарин подумал немного: - в деревьях просвета не видно.
- Молодая роща, - дополнил Лихачев. - И деревья невысокие.
- Так старая или молодая?
Опарин ничего не ответил, только пожал плечами: попробуй, разгляди на таком расстоянии: молодой лес или старый.
- Молодой лес, - заверил Лихачев. - Деревья низкие, высоких мало. Высокие стоят редко, каждое отдельно. Вершина от вершины далеко. Лес хоть и молодой, но большой. Там вполне можно спрятать и танки, и пехоту. - Лихачев запахнул шинель. Без гимнастерки было холодно и неловко. - Там индийских слонов спрятать можно целое стадо.
- Брось свои шуточки, Лихачев, - оборвал его старший лейтенант. - Почему думаешь, что там спрятать танки можно?
- Потому что видел. Это, товарищ старший лейтенант, самому видеть надо. Если были бы бумага и карандаш, нарисовать можно. Сами и увидели бы.
- Как это, нарисовать?
- Он, товарищ старший лейтенант, на художника учился, - объяснил Ракитин. - Все, как увидел, точно нарисовать может.
- Попробуем, - заинтересовался Кречетов. Он раскрыл полевую сумку. - Вот тебе блокнот, вот карандаш. Изобрази все, что видел.
Лихачев стал изображать. Работал он быстро и легко. Карандаш скользил по бумаге, то выделяя что-то жирной черной линией, то оставляя едва заметный штрих. Лес на рисунке стоял сплошной стеной. Но был невысок, значит, и молод. Только в некоторых местах возвышались отдельные деревья. Эти, видно, были постарше. Слева лес уходил куда-то за обрез бумаги, справа виднелась заросшая редким подлеском опушка. Рядом с подлеском проходила дорога. На ней два танка. Первый сворачивал в рощу, второй следовал за ним. А дальше бензовоз. Немного впереди - мотоциклы.
Работал Лихачев с удовольствием. Время от времени замирал, окидывал взглядом свое творение, качал головой, потом что-то добавлял, заштриховывал... Наконец он закончил рисунок, еще раз внимательно осмотрел его и показал Опарину.
- Все точно, - одобрил Опарин. - Как в кино.
Лихачев передал рисунок старшему лейтенанту.
Кречетов стал разглядывать рисунок, пытаясь найти там что-нибудь новое, интересное для себя. Но ничего примечательного не увидел. Все было в точности, как рассказывали разведчики. Ясно: немцы подтягивали силы, размещали их в роще. А сколько их там - не поймешь.
- Это у тебя облака? - ткнул он пальцем в легкие штрихи, что легли в нескольких местах поверх деревьев.
- Это? - Лихачев задумался. - Да нет, не облака.
- А что?
- Понятия не имею.
- Зачем нарисовал?
- Зачем-то надо было.
- Соображай.
Не мог Лихачев сообразить. Все стали разглядывать рисунок. Одни говорили - "облака", другие - "просто так намазал, для красоты". Лихачев не соглашался ни с теми, ни с другими. Потом рисунок взял в руки Афонин.
- Костры жгут, - сказал он. - Дрова сухие, дыма нет, а воздух нагревается и поднимается кверху, колышется. Это, у кого зрение хорошее, вполне увидеть может. Вот Лихачев и нарисовал.
- Похоже на то, - согласился старший лейтенант. - Собирают они в этом лесу танки и пехоту. Бензовоз пригнали. Оттуда и пойдут... А ты, парень, рисуешь нормально. Даже воздух... Оставь себе блокнот и карандаш. Главное - хорошо машину водить. Но в свободное время можно и порисовать.
* * *
Соломина хоронили на левом берегу речушки, за мостом.
- Здесь бой будет, могилу могут испортить. На левом берегу похороним, - решил Кречетов.
Хаустов привел артиллеристов. У орудий остались только наводчики. Кречетов построил свою команду.
Одели шофера в кожаную куртку, положили на плащ-палатку. Старший лейтенант сказал короткую речь, и опустили солдата в могилу. Хотели укрыть шинелью, была у Соломина маломерка из английских. Кречетов не разрешил.