Подбежал солдат. Судя по кожаной курточке, из кречетовских водителей.
- Товарищ старший лейтенант, окоп вырыт. Смотреть будете?
- Хорошо, - кивнул Кречетов. - Займитесь оружием. Смазку снять, протереть насухо. Диски к автоматам проверить, чтобы все заряжены были. Скоро приду.
- Есть! - и солдат убежал.
- Жалко, что людей мало, - сказал Хаустов. - Могли бы по всей линии обороны траншеи вырыть.
- Зачем? - спросил Кречетов.
- Для обороны. По уставу положено.
- Да-а-а... - протянул Кречетов. - По уставу положено... Ты как думаешь, лейтенант, кто уставы составляет?
- Специалисты в области тактики и стратегии, - по этому вопросу лейтенант Хаустов имел достаточно четкое представление.
- Точно, специалисты, - согласился Кречетов. - А в каком они, скажем, звании?
- Генералы, наверно.
- И это верно. А когда эти генералы последний раз в окопах сидели, как ты думаешь?
Тут и думать было нечего. Если генералы и сидели в окопах, то это было очень давно: когда они были еще лейтенантами, или вовсе рядовыми. Так Хаустов и ответил.
- И это правильно понимаешь. Дивизиями эти генералы, скажем, хорошо командуют. А откуда они знают, в каком окопе солдату удобней?
- Изучают.
- Нет, лейтенант, это мы с тобой изучаем, Опарин изучает, Воробейчик. А генералы, когда пишут уставы, они ни меня, ни тебя, ни Воробейчика не спрашивают. Ты представь себе, сидит ночью солдат в окопе. А ближайший товарищ метрах в десяти. Не видно его и не слышно. Страшно им?
- Наверное, страшно.
- Еще как страшно. А не страшно, так дурак. И пользы от него мало. Но если рядом товарищ, то солдат этот совсем другим становится. И не побежит, если туго придется, совесть не позволит. У него другой страх появляется: как бы перед товарищами не оплошать, как бы не оказаться хуже других, как бы о нем товарищи плохого не подумали. Хороший страх. И еще он знает: если что - товарищ поддержит. Поэтому ночью солдат по окопу растягивать нельзя. Их в боевые группы собирать надо. Мы так и сделаем. А открытое пространство между траншеями огнем перекроем. Это ночью. Днем другое дело. Но и то, лучше, если не по одному сидеть будут, а парами. И ни в одном уставе этого нет.
В училище по уставам гоняли сурово. И дотошливо, экзаменовали с придирками. Это чтобы курсант, когда станет командиром, знал, как надо действовать, по всем правилам военной науки. Хаустов хорошо знал "Боевой устав пехоты". Про то, как размещаться солдатам в окопе, там ни слова не было.
- Это так, - согласился Хаустов. - Но как же такое может быть - мы понимаем, а генералы не понимают? Они боевой опыт имеют, академии заканчивали, умные все...
- Ну, не все, наверно. Тоже всякие бывают. Но главное не в этом. Их учат, как дивизиями командовать, армиями. Тактика, стратегия... Они это умеют. Кто лучше, кто уже. Но умеют. А как солдату в окопе сидеть - это наша с тобой забота. Это мы должны соображать. Хорошо воевать, лейтенант, - это не просто приказы выполнять. Это, прежде всего и самое главное - думать. И к солдатам прислушиваться. Под пули им идти, а умирать никому не хочется. Поэтому они, как раз, все время думают.
Хаустов и вспомнил разговор с Ракитиным.
- Мы утром с сержантом Ракитиным выходили к дороге, по которой танки пойдут, у него интересная мысль появилась, - сообщил он. - Это командир первого орудия.
- Знаю. Длинный и серьезный. Голова перевязана.
- Он говорит, что хорошо бы там минное поле немцам расстелить.
- Это сообразить не трудно. Да что толку. Мин у нас нет.
- Он другое предлагает. Фугас заложить и взорвать его под первым танком, - и Хаустов рассказал об идее Ракитина.
- Они подумают, что на минное поле напоролись, - подхватил Кречетов. - Разведка видела, что мы здесь окапываемся, и доложит все, как положено. Раз мы готовимся встретить танки, то минное поле соорудить - самое для нас разумное. Рванет фугас - и поверят. Нормально. Молодец Ракитин. А что, лейтенант, устроим им детский крик на лужайке!
- Гранат у нас нет, - пожаловался Хаустов. - Мы во всех расчетах проверили, нет гранат.
- У вас, артиллеристов, вечно ничего нет, - как выговор с занесением в личное дело всем артиллеристам заявил Кречетов. - На машинах ведь, вот и вози с собой все, что пригодиться может. А у них гранат нет... Воробейчик!
Возник Воробейчик.
- Воробейчик, нужны четыре противотанковые гранаты, две "лимонки" и два куска телефонного провода, метров по шестьдесят. Крепкого, чтобы не порвался.
- Будет сделано, - не удивился необычному приказу Воробейчик.
- И волоки все это сюда.
- Слушаюсь, - и Воробейчик исчез.
- У вас все это есть? - спросил Хаустов.
- Откуда мне знать, что у нас есть, чего у нас нет. Раз нужно для хорошего дела, значит, должны достать.
- Кто он у вас, Воробейчик? Кем числится?
- Кем числится? Знаешь, лейтенант, я ведь не помню, кем он числится. Он у меня за личного водителя, за старшину, за командира разведки и первого заместителя. Кроме того, чуткий отзывчивый товарищ и пользуется авторитетом в коллективе. А главное - доверяю я ему на все сто процентов.
Воробейчик вернулся быстро. Он молча положил к ногам старшего лейтенанта два мотка телефонного провода. Сопровождавшие его солдаты сложили на землю гранаты.
- Вот так, - старший лейтенант взял противотанковую гранату. Тяжелая граната тянула руку к земле. - В автобате все есть. Даже то, чего нет. Годится?
- Годится, - согласился Хаустов.
Кречетов положил рядом две противотанковые гранаты, разместил между ними "лимонку".
- Смотри Воробейчик. Надо заложить на дороге такой вот маленький фугасик и взорвать его прямо под танком. Как думаешь, найдутся у нас для такого дела охотники?
- Найдутся, - не стал задумываться Воробейчик. - Да хоть бы я.
- Правильно, найдутся. Ладно, кто пойдет, мы с лейтенантом, не торопясь, обмозгуем. Пока свободны, отдыхайте.
- Два артиллериста с ракетницей и пулеметом, в щели, невдалеке от дороги будут сидеть. Можно им поручить, - предложил Хаустов, когда Воробейчик и солдаты ушли.
- Просто так и поручить? - все у Хаустова было просто, и Кречетову это не нравилось.
- Чего тут хитрого. Дернул за провод и все дела.
- Нет, лейтенант, - непростые тут дела. Каждого не пошлешь. Тут нужны думающие и умелые. Чтобы действовали без мандража. Надо выждать, когда танк к фугасу подойдет, и в эту самую секунду взорвать. Если взорвутся гранаты не под танком, ничего наша хитрость не даст. Только людей погубим. Это тебе не из пушки стрелять.
За пушку Хаустов обиделся.
- Из пушки стрелять, когда на тебя танки идут, тоже дело не простое. Тоже нервы надо иметь.
- Насчет пушки я не прав, - согласился Кречетов. - Но ребят надо подобрать железных и дельных.
Офицеры стали прикидывать, кого можно послать. Кречетов знал водителей автобата и совершенно не знал остальных своих подчиненных. Хаустов толком не знал никого: ни солдат, ни сержантов.
- Воробейчик, - выбрал, наконец, Кречетов. - Остальные ребята неплохие, но для этого дела не подойдут. Водители они, а не солдаты. Воробейчик - другое дело. До ранения в полковой разведке служил. Этот сумеет.
- А я думаю, Опарин, - предложил Хаустов. Он и Опарина толком не знал. Но видный был солдат, выделялся.
- Опарин, Опарин, - повторил Кречетов. - Без обиды, лейтенант, но людей на батарее ты пока не знаешь. Зови-ка лучше своего Ракитина, с ним и поговорим.
* * *
Снимать заводскую смазку со снарядов - дело хоть и нетрудное, но канительное и, вообще, противное. Артиллеристы эту работу не любят. Но надо, никуда не денешься. Солдаты обтирали снаряды ветошью, потом укладывали их обратно в ящики. Больше половины сделали, когда прибежал связной.
- Сержанта Ракитина к старшему лейтенанту!
Ракитин оглядел ящики.
- Немного осталось. Афонин, Бакурский, идите к машине. Бардак в кузове. Выбросьте все ненужное. И не мелочитесь. Остальным - протирать.