Пока она напоила больную горячим молоком, вымыла ей лицо и руки (красивые, вялые и нежные) холодной водой, причесала, прошло уже ползавтрака… Мистер Олдкирк, опёршись на локоть, рассматривал мисс Лейвери иронично и напряженно. Замороженный грейпфрут.
— А вот и мисс Рукер, — вопрошающе поднял на неё глаза Олдкирк и, протянув руку, отодвинул ей стул. — Присядьте. Вот мучаемся тут с одной загадкой. Помогите нам.
На мисс Лейвери был утренний салатовый сатиновый халатик. Он шёл ей, каким‑то образом обманчиво оттеняя длинные голубые глаза, ленивые и влажные, со взметнувшимися вверх уголками, как у китаянки. Только очень уж небрежена. Подумать только: спустилась к завтраку в таком виде с мистером Олдкирком!
— Я плохо отгадываю. Спросите что‑нибудь попроще.
— Ничего проще не бывает, — ответил Олдкирк с чуть заметной ехидинкой в голосе. — Обычный вопрос на наблюдательность, умение наблюдать за собой.
Мисс Лейвери это почему‑то рассмешило, она хихикнула и тут же придушила смешок салфеткой.
«Вот так! — подумала мисс Рукер, когда та наклонилась вперёд в низком просторном утреннем халатике. Просто скандал».
— Вы ведь очень наблюдательны, мисс Рукер, так объясните нам, сколько может длиться любовь, ну, конечно, обычное, я имею в виду, увлечение?
— С ума сойти! — воскликнула мисс Рукер. — Так вот что, оказывается, вас мучает?
— Да, он страшно этим обеспокоен, бедняжка, — хихикнула мисс Лейвери, глядя на Олдкирка с мерцающей насмешкой. — Весь завтрак только об этом и об этом.
— Нет, серьёзно, мисс Рукер, — продолжил он, делая вид, что не заметил выпада. — Это важный научный вопрос. А у милой юной леди, как вы, несомненно, есть в этом хоть немножко опыта?
Мисс Рукер покраснела. Она была задета, сама не понимая, чем. Они оба раздражали её — так, лишь чуть–чуть. Глядя на Олдкирка (а он, несомненно, напоминал доктора Фиша), она коротко ответила:
— Слишком много знать хотите.
Мистер Олдкирк широко открыл глаза.
— Вот так так, — сказал он и повторил низким голосом, — вот так так.
Он нахмурился над тарелкой и задышал в седеющие усы. А потом обратился к мисс Лейвери, которая вдруг застыла и посмотрела на мисс Рукер с лёгким вызовом:
— Вам ещё кофе, Хелен?
— Больше ни капли.
— К чёрту всё.
Он встал, медленный и высокий.
— Берт, нельзя так выражаться при мисс Рукер!
Слова мисс Лейвери звякнули холодно и резко, как лёд в кувшине. Стерва! Хотят, чтобы она чувствовала себя здесь прислугой?
— Не беспокойтесь, мисс Лейвери, я к этому привыкла — врачи, что с них взять!
Мисс Лейвери поставила голые пухлые локотки на чёрный стол, чуть сжала белые длинные пальцы на подбородке и стала внимательно вглядываться в мисс Рукер.
— Да, вы привыкли к обществу врачей. Правда, что они совсем бессовестные?
Мисс Рукер густо покраснела, отхлебнула кофе, а на губах мисс Лейвери мелькнула лишь тень улыбки.
— Ну, как наша больная сегодня утром? — Мистер Олдкирк отвернулся от длинного окна, откуда смотрел на залив. — Есть перемены?
— Нет, просто пышет здоровьем, и вообще она здорова. — Мисс Рукер говорила без обиняков. — Думаю, ей надо встать с постели.
— Я иного мнения, мисс Рукер, и врач тоже.
— Ну…
— Ей рекомендован длительный отдых.
— Вы называете это отдыхом? С…
Мисс Рукер оборвала фразу от злости и беспомощности.
— С чем? — язвительно спросил Олдкирк
— Ну, как хотите, — вздохнула мисс Рукер. — Не понимаю этих нервных болезней. Совсем понять не могу. Если бы вы мне позволили, я бы в один миг подняла её с постели.
Олдкирк ответил сухо и определённо:
— Это ваше мнение, мисс Рукер. Вы, вероятно, согласитесь с тем, что доктор Хедгли разбирается в этих вещах чуть лучше вас.
Он важно двинулся из столовой, заложив руки в карманы, медлительный и властный.
— Еще ломтик, мисс Рукер? — сладко спросила мисс Лейвери, трогая пальчиком электрический тостер.
— Нет, спасибо, мисс Лейвери, больше ни крошки.
II.
— Не читайте мне, мисс Рукер, очень жарко, я не могу слушать. Я так устала ото всех этих: он сказал, она сказала, сказала с язвительной улыбкой! Очень нудный рассказ. Лучше поговорите со мной и принесите стакан лимонада.
Миссис Олдкирк повернулась на бок и лениво улыбнулась.