Вся эта сиятельная свора, сожравшая в свое время не один десяток таких, как он, выскочек-однодневок, застиравшая их до бледно-могильной синевы в мутном водовороте дворцовых интриг, тревожно нахмурившись, провожала новичка озадаченными взглядами.
– Подойди ближе.
Несмотря на то что голос Императора был тих, как шепот, он донесся до самых дальних уголков зала.
– Ты оказал нам бесценную услугу. Что ты хочешь в награду?
Грузный и седой, но все еще крепкий, Император сидел, небрежно развалясь на огромном тяжеловесном троне, и внимательно разглядывал новоявленного графа.
Ничуть не смущенный таким вниманием граф коротко пожал плечами и произнес на вполне пристойном эласском, впрочем, слегка коверкая окончания.
– Мне не о чем тебя просить. Захочешь – дашь сам.
Зал замер.
Такого неслыханного хамства придворные еще не слышали. И даже в их закостеневших от подлости душах шевельнулось нечто похожее на жалость к этому недалекому варвару, обрекающему себя на тяжкие пытки в Дальней башне. Оскорбление, нанесенное им, было столь неслыханно и чудовищно, что они боялись даже выдохнуть, чтобы нечаянным шумом не привлечь на свою голову гнев владыки.
Каково же было их удивление, когда вместо команды королевской страже арестовать наглеца Император хрипло и громко рассмеялся.
– И все же неужели тебя совсем ничего не интересует? Я бы мог предложить деньги. Много денег. Славу, женщин. Власть моя велика…
Ратонга-и-Гассари коротко кивнул, словно соглашаясь со всем сказанным.
– Много денег мне не нужно. Три сапога на одну ногу не оденешь. А женщин и славу я предпочитаю добывать в битве.
– А если я предложу тебе Империю?
И вновь в зале стало так тихо, что стал слышен и шум, неясно сочившийся с верхних галерей, и даже звон кастрюль на кухне.
Ответ графа прозвучал в этой тишине так ясно, что стал понятен даже стоявшим на самом верху простолюдинам.
– Власть – тяжкая и неблагодарная ноша, Император. Лишь крайняя необходимость и безвыходное положение способно заставить меня принять подобное предложение.
Хмуро и тяжело Император глянул на стоявшего перед ним. Затем задумчиво сгреб свою роскошную бороду в кулак и протянул по всей длине.
– Хорошо сказал…
Потом помолчал и, словно хотел заглянуть в самую глубину сердца своего собеседника, внимательно посмотрел в его ярко-зеленые глаза. Вздохнул непонятно чему и взмахнул жезлом, давая понять герольду, что прием окончен.
6
Прошло уже три дня с той памятной всем аудиенции. Двор с увлечением обсуждал, предсказывал, заключал пари и вообще всячески перемывал косточки новоявленному любимцу Императора. А причина переполоха Рей, граф Ратонга-и-Гассари, бродил по городу и дворцу, изучая его с прилежностью школяра дипломатической, сиречь разведывательной, академии Давона, поставлявшей своих учеников ко дворам всех шести императорских домов. Молва, что бежит быстрее императорских гонцов, раскрывала перед ним все двери – от лучших домов до гнуснейших притонов, а несколько коротких, но эффектных драк с записными городскими буянами только упрочили его довольно мрачную репутацию.
Расположенная на пологих холмах в дельте полноводной реки, эласская столица была не просто деревней, разросшейся до огромных размеров, а планомерно застроенным городом на перспективном торговом и военном пути. Удобный, хорошо оснащенный порт и широкие, мощенные плотным рыжеватым камнем дороги, расходившиеся веером по всем шести провинциям Эласа, создавали исключительные перспективы для процветания как города, так и всей страны.
Многочисленные башни дворца, похожие издали на связку органных труб и трубочек, устремленных в синеву неба белоснежным частоколом позолоченных шпилей, безраздельно царствовали над всей панорамой столицы. С ними соперничали и не могли превзойти ни легкое, словно парус, сложенное из прозрачного зеленого камня здание Академии Магии, ни гордый серебристый шпиль – маяк резиденции Торгового Конгресса. Вообще архитектура города, стоявшего на перекрестке трех, а в исторической перспективе и пяти различных культур, поражала многоголосием стилей и ритмов. Строгий, словно похоронный менгир, дом Полицейского управления соседствовал с шаловливым цветочным павильоном и вообще ни на что непохожим переплетением шаров и кубов – храмом Властителя Небес Всеблагого Алингари.
Днем и ночью воздух над городом дрожал от звука голосов, скрипа колес и дверей, топота ног, звона колоколов и колокольчиков. Многоголосый шум, дробясь стенами и мостовыми, взлетал над городом и расстилался над окружавшими его полями ровным несмолкаемым гулом.