– У нас на Земле такие минуты должна освящать Луна своим сиянием, – попытался Лейф изящной фразой скрыть свое смущение. Он склонился над Фуллой. – Даже Асгард при свете Луны показался бы истинным раем.
– Я попрошу для тебя Луну у Эльфадура, – шутя, ответила Фулла. – А захочешь – так две или три. Ты будешь ждать, когда они появятся?
Как выяснилось, Луна бы только помешала. И без Луны эта встреча обернулась счастьем – только счастьем странным, горьким. Пускай она думала, что встретилась с Ли, какое это имело значение сейчас, когда даже горечь от того, что тебя принимают за другого, не могла омрачить неожиданного блаженства, подаренного Лейфу.
Она вздохнула, когда он оторвал свои губы от ее лица, не в силах более длить поцелуй. Теперь уже Фулла обняла Лейфа, и он почувствовал, что ее губы требуют ласки. Все ее тело напряглось, и его руки скользнули к бедрам девушки.
– О Лейф, Лейф, – простонала богиня.
В это мгновение он слышал только ее голос, тонкий и хриплый в темноте. Только затем он осознал смысл сказанного и приподнялся.
– Значит, ты узнала меня?
Фулла вздрогнула. Она села на траве, стала руками прибирать волосы. Лейф закурил и при свете спички увидел ее побледневшее от напряжения лицо. Ее глаза расширились от удивления, когда он затянулся сигаретой и выпустил несколько колец дыма. Сейчас все это не имело значения. При свете догоравшей спички он разглядел опущенные веки, нервный излом пальцев. Фулла потерянно сказала в сумраке окружающего леса:
– Конечно, узнала, Лейф. Я ведь предупреждала тебя, что поцелуи при воскрешении могут плохо кончиться… Я слишком далеко зашла в чародействе, когда мы поцеловались. После таких глубоких чар друг друга перепутать невозможно. Ведь ты опознал меня, а не просто увидел в темноте…
Это правда, мелькнуло в сознании. Он не видел, что это Фулла, он почувствовал ее на тропинке. Она подождала, когда он опомнится от потрясающего признания. В ее молчании звучала просьба о помощи, но Лейф не отозвался, и тогда Фулла сказала:
– Я подсмотрела, как ты сюда шел. Два чувства разрывали душу – я стремилась к тебе и одновременно ненавидела. Я не решалась заговорить первой и боялась, что между нами все кончено. В конце концов я сама пошла за тобой и не случайно вышла на эту тропинку. Да и нога у меня не подвернута…
– Но к чему такое притворство, зачем ты называла меня другим именем?
– Я так решила. Но и ты принял мою игру. Все остальное уже не имеет значения. – Ее голос звучал все глуше, и он затаил дыхание.
– Я знаю, что ты чувствовал, или думала, что знаю. Но мне хотелось, чтобы и ты страдал. Мне не хотелось интриговать вместе с Локи, но если бы ты решил, что я влюблена в Ли, я была бы рада. Женщина, Лейф, даже если она и богиня, все равно весьма мстительное существо. Я хотела увидеть тебя униженным. Но не сейчас, Лейф…
Она заплакала и прильнула к нему.
– Но я не смогла притворяться до конца. Ты не презираешь меня, Лейф?
Он отбросил сигарету и всмотрелся в темноту.
– Нет. Во мне нет плохого чувства к тебе.
Она вздохнула, откинулась на мягкий мох поляны.
– Я долго ждала. Поверь мне, пятьдесят тысяч лет – это немало. – Фулла отвела от лица пушистые пряди, ее изящные пальцы вздрагивали. – Но я ни о чем не жалею. Я рада, что встретила тебя. Ты был прав, когда не испугался магии и помог нашим душам породниться, мой любимый…
Он собрался поведать ей о собственных чувствах, но уже светало.
– Нам лучше вернуться, – сказал он. – Я должен был гораздо раньше проводить тебя домой, пока нас не заметили.
Она согласилась, но не могла расстаться с Лейфом, прижалась лицом к его груди. Он обхватил ее плечи, одну руку положил на нежную шею и прикоснулся пальцами к мочке уха. Неожиданно тело Фуллы напряглось, она отодвинулась от Лейфа и схватилась за сердце.
– Мое дерево!..
Он позабыл об этом треклятом дереве, но теперь явственно увидел его в свете раннего утра. Очищенное от сухих ветвей и дикого винограда, оно являло печальное зрелище. Каждый срез и каждый шрам, замазанные смолой и известкой, резко выделялись на фоне серой коры. Теперь был виден и возраст дерева, и его недостаточное развитие. Удручали и мелкие плоды на редких ветвях, уже не скрытые от глаз лозой и старыми сучьями.
Когда Фулла заметила кожаный мешок, из которого торчали лопата и зубья пилы, она замерла от ужаса.
Она неуверенно, словно в беспамятстве, произнесла:
– Ты… Ты уничтожил это дерево – жизнь Асгарда!.. Ты поломал мою судьбу… а я, я…
Он схватил ее за плечи и повернул к себе.
– Это сделал я, Фулла. Но я спас Священную Яблоню. Она умирала, задушенная виноградными лозами и мертвыми ветками. Она росла на истощенной земле. Я помог дереву вздохнуть. И сделал это только для того, чтобы спасти Асгард и дать богам больше шансов окрепнуть перед Рагнарёком. Еще я сделал это потому, что больше не мог видеть твою беспомощность в уходе за деревом. А я, в конце концов, крестьянин и умею обращаться с деревьями. Черт возьми, я сделал это потому, что люблю тебя!