Неожиданный вой ветра в щели, столь знакомый Ырглу, заставил его проворно отскочить за обломок скалы и замереть там. Из хлипкого своего убежища вылез вчерашний Гость Снизу. Он поглядел на восток, высоко вскинул руки и беззвучно разинул рот, по-своему приветствуя невидимое еще солнце. Ыргл тронул камешек на пальце: благодарение духам, и этот ритуальный жест дикаря удалось запечатлеть! И вдруг — о ужас! — пришелец снял с лица глаза. Лишь неимоверным усилием воли удержал себя Ыргл на месте, не бросился наутек. И потом… его все-таки грызло любопытство: что же будет делать дикарь без глаз? Но под снятыми глазами у него оказались другие глаза, потайные — маленькие, красноватые, почти такие же, как у буранов, и пришелец потер эти глаза кулаком.
— Вот это да! — порадовался Ыргл. — Про вторые глаза даже древние легенды ничего не знают…
Огненной палки не было поблизости, и теперь Ыргл не только не испытывал к Гостю Снизу никакого враждебного чувства, брезгливости или страха, — даже любопытство его, отчасти, видимо, удовлетворенное, несколько поутихло. Более того, он чувствовал к этому загадочному существу лишь расположение, видел в нем странноватое, как бы зеркальное отображение самого себя. Так же как и он, Ыргл, волосатый этот чужак был любопытен, так же рискован и смел, так же азартно охотился за следами…
И Ыргл поймал себя на том, что готов был выйти из укрытия и выкрикнуть обычное приветствие буранов: «Долгих зим тебе, парень! Не скажешь ли, как твое имя?» Только суровое воспитание да еще, может быть, врожденная осторожность бурана заставили его остаться на месте. Теперь ему предстояло незаметно смыться. Для Ыргла это не составило труда.
Обратного пути наверх он вовсе не заметил: его несли за облака могучие крылья надежды и радости открытия, за которое племя воздаст ему величие почести.
5
Первое, что его насторожило, — отец бодрствовал. Брови его были насуплены, и глаза смотрели долу. Может быть, это и заставило Ыргла сдержать в груди рвущийся наружу ликующий вопль: «Я запечатлел его, отец!» Он лишь спросил:
— Что-нибудь случилось, отец?
— Хорошее, — глухо отозвался Нгор. — Можешь больше не терзать себя. Мой сын и твой старший брат признался, что подшутил над тобою. Нарочно вылепил этот след на твоем пути. Он полагает, ты слишком доверчив.
— Гиг? Гиг признался, что вылепил след пришельца?
— Чего ж тут странного? Разве между вами не пробежала тень?
Нгор был прав. С тех пор как Фора стала молиться с Ырглом, старший брат сильно охладел к нему. А недавно Гиг поселился отшельником в отдаленной пещере и посвятил себя высоким размышлениям.
— Возможно, отец, — спокойно ответил Ыргл. Он мог говорить спокойно, запечатлев пришельца, его ноги, его обиталище и запечатленные им свои собственные следы. — Возможно, я излишне доверчив, Гиг подшутил надо мною, а я поверил. Но Гость Снизу, поразивший на моих глазах рогача за пять далей, — его тоже подстроил Гиг?
— С этим хуже, — сурово ответил Нгор, глядя в сторону. — Вожди племени подвергли допросу Фору… по поводу листьев ваку-ваку. И приговорили ее к путешествию в страну предков.
Ыргл почувствовал, как земля уходит из-под ног. Он — прошептал:
— Она… призналась?
— Нет. Она все отрицала. Но Кайя, младшая дочь ее отца Харша, обличила ее. Фора опаивала тебя — вот откуда взялся твой Гость Снизу!
— Значит, маленькая змея не простила сестре! Так-так-так… — проговорил Ыргл и снова почувствовал под ногами твердый камень. На него свалилась скала — ответственность за чужую жизнь, за жизнь доверчивой и доброй женщины, которой он дорожил больше всего на свете. Но именно эта скала на плечах заставила его прочно стоять на земле. Вот когда он почувствовал себя по-настоящему взрослым.
— А если я докажу, что увиденный мною Гость Снизу — реальность? Тогда приговор Форме отменят?