Величественный воитель, чья броня ловит на себе слабые мерцания огоньков, делает уверенный шаг вперёд и становится в поле огней, поднимая глаза на своих воинов. Ветер ударил по нагруднику и слабо всколыхнул то, что осталось от алого балахона, прикованный к броне золотистый крестик слабо лязгнул по металлическим пластинам, напоминая о том, кому он служит. Канцлер? А он?
— Воины Императора! — динамики шлема выдали бодрый, полный торжества голос, разнесённый по воздуху до ушей практически всех солдат. — Вы свершили великие подвиги сегодня, об этом дне сложат песни и праздничные гимны! Вы и только вы заставили прогнившие разумы проклятых архиеретиков понять, что их вера в лживые божества — тщетна! Воинство Рейха, вы его кулак, который загнал в гроб врагов человечества!
Голова Аурона припустилась. С далёкого севера донеслись потоки холодного ледяного ветра, вновь заставшие развеется опалённые остатки ткани. За пределами ворот не видно дворца, не видно обороны, выстроенной силами Информакратии. Лефорт обратил закованный в металл лик к небесам и увидел, как в космических далях зажигаются первые звёзды, ставшие проблесками света на кроваво-мрачном небе, что похоже на символ, будто сама небесная твердь кивает тому, что он делает.
— За Веру, Канцлера и человечество, воины! Остальное не важно, остальное — прах, который обманчивой сущностью будоражит сердца, развращая и сбивая с истинного пути! Наши победные гимны и кличи устрашат врагов, ибо они предтечи конца их мерзкого правления, а тела врагов устелет коврами наш кровавый путь! Нам не должно быть дело до славы, ибо она прах, которые унесут ветра перемен! Нам не должно быть дела до народной славы или его ненависти, ибо мы служим только Императору!
Он поднял руку, ладонь которой сжалось в кулак.
— Корона победителя не для нас! Плоды мимолётной славы, которые так сладки другим — не для нас! Сам Канцлер сделал мстительными ангелами, которые несут знамёна его крестового похода во тьму мира, отчищая его святым пламенем, а посему единственное вознаграждение для нас — победные штандарты Империи, гордо реющие над поверженными вражьими уделами!
«Нуккеры» в ответ вздели своё оружие к небу, а затем и целое войско отозвалось одобрительными криками и выкликами. Аурон провёл взглядом по рядам торжествующих воинов и увидел в каждом из них решимость и готовность сражаться до победного конца или смерти.
— Немного, воины! Ещё немного и развращённое царство падёт! Победа — она почти у нас в руках, осталось её только вырвать из лап раненного зверя, который скрылся в своём поганом логове! — Лезвие клинка Аурона серебристой стрелой взметнулось вверх, и секундой позже уткнулась в образы дворца, с которого за ними наверняка наблюдали враги, разрабатывающие холодным и бесчеловечным рассудком стратегии и тактики, готовящихся вступить в последнюю битву. — Победу только предстоит выковать в кровавом горниле тяжёлой битвы! Апостолы не сдадутся, и будут драться, как крысы загнанные в угол! Я и вы отчистим это место от дьявольского зла и освободим миллионы людских душ! За Веру, за Императора, за человечество!
Воины Канцлера, его ратники мести и рыцари нового порядка громогласно откликнулись многоосным кличем тысячей голосов, в унисон обозначивших рвение воинства.
— Покончим со всем этим! — обратился к воинам Аурон и отдал приказ, который все ждали. — Навстречу смерти! На смерть воины! — и указав кончиком меча на технику, холодно приказал. — Танки, сокрушите ворота!
Глава двадцать третья. Во Дворце «Неоспоримой Воли»
Спустя полтора часа
Жертва пытается уйти, но это ей явно не удастся. Человек, практически под два метра высотой, расшаркиваясь балахоном на огромнейший коридор, пытается бежать зигзагом, благо широкие пространства ему это позволяют. Ярко-синие одежды, накрывающие друг друга, украшенные драгоценными камнями и проводами, подпоясанные ремнём из золота и серебра, стали маяком, своеобразной подсветкой для цели, её отличительной чертой. Запыхаясь и плача, выкрикивая проклятья, человек пытается скрыться за спинами подчинённых и солдат.
Охотник же нерасторопен и медлителен. Но такое поведение оправдано его стремлением насладиться охотой. Средь чёрных коридоров, которые по тридцать метров в высоту и десять в ширину, он без устали идёт вперёд. Чёрные как бездна, мраморные плиты, облицевавшие стены фантасмагорией тёмной атмосферы холода и гнетущего ужаса, стали надёжным свидетелем множества кровавых расправ, что учудил охотник, ведомый лишь безумием. В их отполированных плоскостях отразились десятки сцен жестоких расправ над теми, кто попытался закрыть жертву от честного правосудия. А золотая отделка стен обагрилась алой кровью и маслами, что поддерживают жизнь в механизмах, которым остаётся совсем ничего… пока их не настигнет жестокий мститель.