— Я слышал о нём, как о человеке, который помог на северном фронте, но никогда его лично не видел.
Наступил момент молчания. На пьедестале лежит корона, выплавленная из стали и начищенная до ослепительного блеска. В ней двадцать драгоценных каменей и каждый из них символизирует завоёванную в старой разрозненной Италии страну. И сильнее, больше всех сияет тёмно-синий сапфир, который символизирует Информократию. Такова Корона Италии, выплавленная по приказу Императора и оставленная у монумента Аурона, как символ бесценности и величия его подвига и жертвы.
— Зачем мы сюда пришли, Данте? — неожиданно вопросил священник. — Во имя какой богоугодной цели ты меня сюда привёл?
Второй человек молчит, сохраняя ледяную выдержку и зимнее спокойствие, не спешит с ответом. Он внимательно изучает текста на табличке и повествование о героях, что помогали Аурону Лефорту в битвах.
— Зачем? — снова спрашивает старик.
— Флорентин, — зазвучало холодное обращение. — Ты Верховный Отец, глава Империал Экклесиас, и должен понимать, что начинается новая игра. Мы не так давно смогли выиграть себе время, и должны распорядиться им мудро, чтобы во всеоружии вступить в новый бой за власть.
— Господь милосердный, вы хотите сказать…
— Да, это ещё не конец, — хладно прервал Данте. — Сначала я разберусь с вершителем безумия, а затем перейду к более крупным врагам на мировой арене. Но сначала мне нужны ушедшие во мрак истории технологии, далёкие и забытые.
— К чему вы клоните? — взгляд Флорентина блеснул удивлением и одновременно ужасом перед планами человека, который рядом с ним стоит.
— Где-то у Флоренции, рядом с городом, есть хранилище, где собраны все знания о технологиях страны, которая там раньше существовала, — без всякой эмоции тихо поясняет Данте. — Без технологий Информократии мне не приблизиться к императорскому трону и тем более не совладать с другими проблемами, уже мирового масштаба.
— И вы хотите для этих целей найти его, — с печалью и тяжестью в голосе говорит священник. — Ради Бога и всех святых, ради живущих в мире и во имя сохранения покоя, я вас прошу забыть о той дьявольщине. И дайте человеку спокойно скрыться в безвестности. Он это заслужил.
Данте хотел бы ухмыльнуться, или выразить негодование, но холод на душе стянул его губы в сухом безразличии и лишил голос чувственной выразительности.
— Нет, Флорентин, я пойду по следу Маритона, найду его хоть на краю мира и спрошу об этом хранилище, — сурово проговорил Валерон и, окинув взглядом Верховного отца, увидел в его взгляде негодование и решил его разбить. — Я тебя понимаю, ты не рад, что мы выдёргиваем твоего старого друга из темноты, в которую он забрался, но есть два варианта — или он нам поможет, или мир сгинет в хаосе и разладе, который несёт новый Император. Всё довольно просто — жизнь или смерть.
— Если обманываешь меня, не лги хотя бы Господу нашему, — возмутился Флорентин. — Я не знаю твоих мотивов, сын мой, но не…
— Мне нет дела до власти, — хладно парировал Данте. — Но есть дело до Маритона, который спрятался в самом тёмном углу, есть дела до моей родины, которая на грани безумия. — Данте скоротечно посмотрел на памятник и чуть поднял руку, указав на изумительное творение. — Скажи, Флорентин, разве они зря пожертвовали собой? Разве они желали того, чтобы страной правил безумец? — мужчина покачал головой. — Они вместе с ангелами будут рыдать, если мы позволим этому свершиться и дадим их завоеваниям пойти прахом.
На пару секунд оба замолчали, но вот Данте задаёт один-единственный вопрос:
— Ты со мной?
— Да, — долго не думая, ответил Флорентин, ощущая истинность слов Данте. — Я помогу тебе найти Маритона из Варси.