— Так каков план действий, ваше Инфораршество?
— Маритон УК-115, мы атакуем. Я отправлю половину имеющихся сил на подавление мятежа. А половину оставлю в городе.
— Вы думаете, что пять тысяч воинов смогут противостоять двадцати тысячам повстанцев, у которых численное преимущество на их же территории? — Изумился Маритон, — вы не думаете, что целесообразней будет подождать подкреплений?
— Подкреплений не будет. В городах у столицы такие же восстания. Как под копирку. Апостолы постановили отчистить промышленные районов от всякого намёка на мятеж.
— То есть? — вопрошает встревоженно девушка.
Легат оборачивает взгляд бездыханных очей на распрекрасную даму и столь же хладно даёт ответ:
— Да, Анна УК-205, все повстанцы будут убиты, каждый десятый «А-8» обращён в рабство и каждый тридцатый «А-7» подвергнется телесному наказанию, как возможный пособник мятежа.
— И даже те, которые не участвовали в бунте? — С вкраплением злости обращает к командиру вопрос Маритон. — Они тоже подвергнутся наказаниям?
— Да, — бездушный слышится ответ. — У нас нет времени на разговоры. Отправляемся.
— Что вы там хотите найти? — обращается с вопросом девушка. — Ваше Инфораршество.
— Ответы.
Легат больше не стал слушать вопросы, он просто развернулся к выходу, шаркнув одеждой, и на полном ходу поспешил вон из здания. Трое буквально выбегают на улицу, проносясь через весь первый этаж за несколько секунд. Ситуация и скоротечно развивающийся мятеж подгоняют троицу, давая им больше стимула побыстрее покончить со всем.
На улице, в небольшом дворике, сложенном из стекло-плитки их ожидают пятнадцать одинаковых солдат, в абсолютно одинаковых одеждах — чёрные сапоги до колен, подминающие под себя серые брюки и алые кафтаны, размеренно трепещущиеся на сильном ветру, ложащиеся на модифицированные тела.
— Посмотрите на них, — с сухой гордостью заявляет Легат. — Три отделения ауксилии вашего города. Кибернетические люди, совершенные в своей техно-формации, готовы к бою.
Аккамулярий смотрит в их глаза и понимает, почему их прозвали Кибернетическими. Глаза подобны бездне — чёрные и бездонные, нос покрыт шрамами от операции, уши ампутированы и вместо них акустическое устройство, язык блестит как металлический, а кожа странным образом просвечивается многоугольниками. Несмотря на то, что эти воины из плоти и не делят себя с металлом и проводами, но всё же они прошли операции, до устрашающего уровня улучшающие их пять чувств, чтобы собирать как можно больше информации с окружающей среды. Вкус, обоняние, слух, зрение и осязание — все чувства вознеслись до фантастических высот. Но и обратной стороной такого улучшения является — рабство плоти. Почувствовав разок столь высокие ощущение мир кажется серым и унылым и со временем накрывает жуткая депрессия, чего не испытывают те же «Киберарии», ибо наполовину делят тело с безжизненными металлами, пластиком и резиной, которые не требуют удовольствия плоти и более уравновешенные. Аккамулярий, смотря на молодых воинов, чувствует, как его сердце сжимается от боли и обливается кровью. Большинство воинов ауксилии сходят с ума, от феерических ощущений, ещё часть обречена впасть в бесконечный поиск всё более острых и выходящих за грань здравого рассудка увлечений, чтобы ощутить новые пики чувственного восприятия. Но и эти теряют рассудок от «передозировки» эмоциями.
— Воины! — обращается Легат к ауксилии, и его лицо тут же подхвачено Системой Городской Трансляции размножив его по всем городским экранам. — Враг наступает и желает обратить наш идеальный мир в ничто! Там, по ту сторону разума, появилось желание снова нас ввергнуть в эпоху тьмы и варварства. Но наш долг таков, что мы обязаны обратить социальное разложение вспять. Посему, я отправляю вас на уничтожение мятежников, и убивайте каждого, кто даст хоть малейший намёк на инфо-ересь или неуважение к власти интеллектуальной элите. Пусть ваши командиры направят вас! Во имя Макшины!
«Во имя Макшины» — лозунг, неся который, воины убивали без жалости десятки тысяч мирных демонстрантов во время «Апостольской Дефрагментации». За три дня бойни тех, кто вышел на акции несогласия с уничтожением института семьи, погибло больше девяносто тысяч человек, а ещё столько же насильно разделены. Соборы и церкви христиан, мечети мусульман сжигали, ибо там мог быть заключён брак, а ЗАГСы крушились силой артиллерии, которая накрывала огнём кварталы, потому что считалось, что ЗАГС есть храм семейно-социальной энтропии из былых времён.