- Они там, - нервно ответила дочь, доставая сигареты, но тут же смутилась и спрятала их в сумочку, вспомнив, что при отце не курит. Полетаев вышел из приемной. Настроение было испорчено окончательно. Он то и дело поглядывал на часы, снова стал набирать нужный номер и снова услышал, что аппарат отключен. Едва сдерживая ярость, он позвонил в свою приемную, рассчитывая, что секретарша уже на месте. И действительно, она сразу взяла трубку.
- Здравствуй, Инна, - поздоровался Полетаев.
- Доброе утро, Артем Сергеевич.
- Зайди ко мне в кабинет и позвони по правительственному в машину. Узнай, где они застряли. Что там случилось? И не клади трубку. Я буду ждать.
- Хорошо. - Он слышал, как девушка набрала номер. И через какое-то время осторожно сказала: - Телефон не отвечает, Артем Сергеевич.
- Я просил позвонить по правительственному, - раздраженно сказал Полетаев, - а не по городскому.
- Я и звонила по правительственному, - испуганно проговорила девушка.
- Выясни, в чем там дело! - крикнул Артем Сергеевич. - Куда они пропали и почему не отвечают на звонки?
Он вошел в приемную и увидел курившую Катерину. Заметив отца, она хотела затушить сигарету, но рядом не было пепельницы, и она убрала ее за спину.
- Скажи маме, что я уехал в министерство, - бросил Полетаев, - Ханифа через полчаса приедет за вами.
Он бегом спустился с лестницы. Вовсе не обязательно опаздывать на работу. У ворот стояли его "Вольво" и "СААБ". Третья машина как сквозь землю провалилась.
- Черт возьми, куда же они подевались?
Ханифа явно пытался куда-то дозвониться по мобильному, нервничая еще больше, чем шеф.
- Ханифа, - окликнул его Полетаев, - поедем на моей машине. Оставишь ее возле министерства, а потом вернешься сюда на такси. Не хочу, чтобы моя машина мозолила глаза у поликлиники.
- Хорошо, Артем Сергеевич. - Ханифа закрыл "Вольво", взял ключи и поспешил открыть "СААБ".
По дороге они дважды едва не попали в пробку, но Ханифа уверенно объезжал опасные места. Из-за сумасшедшего движения в эти утренние часы в министерство на Ильинку им удалось доехать только через двадцать пять минут. По дороге Полетаев еще дважды звонил в свою служебную машину, и оба раза любезный женский голос отвечал, что номер отключен.
Когда они подъехали наконец к министерству, Полетаев, выйдя из машины, напомнил Ханифе, чтобы возвращался в поликлинику на такси, и поспешил на службу. При входе он увидел изумленно смотревшего на него дежурного сотрудника милиции, но не придал этому никакого значения. Но когда один из служащих, увидев Полетаева, остолбенел и выронил папку с документами, Артем Сергеевич, входя в лифт, подумал с раздражением: "Что сегодня творится?" Поднявшись на свой этаж, он твердо решил уволить водителя служебной машины, так и не приехавшего за ним в поликлинику.
Но самая большая неожиданность ждала Полетаева в приемной. Когда он вошел, Инна, секретарша, почему-то плакала. Там собрались люди, незнакомые и знакомые, в том числе оба его заместителя. При появлении Полетаева все обернулись к нему, с трудом скрывая ужас, смешанный с удивлением.
- Он жив! - крикнул кто-то, показывая на министра.
Инна испуганно вздрогнула. Полетаев с недоумением смотрел на столпившихся в его приемной людей. Молчание длилось несколько секунд, пока наконец министр раздраженно не спросил у одного из заместителей:
- Что здесь происходит, Владлен Алексеевич?
- Мы думали, вы погибли, - объяснил в замешательстве заместитель, слава богу, что вы живы.
- Почему вы так решили? - не переставал недоумевать Полетаев.
- Ваша машина... - тяжело дыша, сказал Владлен Алексеевич: очевидно, и для него внезапное воскрешение министра явилось почти чудом. - Сегодня утром у вашего дома взорвали ваш автомобиль. Нам сообщили, что все находившиеся в машине погибли...
В наступившем молчании Полетаев вдруг подумал, что маленький Дима спас ему жизнь.
День первый. Москва.
9 часов 08 минут
- Вы можете улететь сегодня в Санкт-Петербург, - сказал, переводя дух, пассажир. Он никак не мог прийти в себя после столь ошеломляюще эффектного взрыва министерской "Ауди". Слепнев равнодушно смотрел, как нервничает пассажир.
- Я уеду, - кивнул полковник.
- Да, да, конечно. Билет на поезд у вас есть. В Санкт-Петербурге сядете в автобус, который идет в Финляндию. Паспорт вам передаст наш человек вместе с туристической путевкой. На ваше имя в шведский банк уже переведены деньги.
- Я уеду, - продолжал полковник, - но лишь после того, как сделаю еще одно дело.
- Какое? - испуганно спросил пассажир.
- Нельзя оставлять в живых свидетелей, - пояснил Слепнев, глядя прямо перед собой.
- Что? Что вы имеете в виду? - наверняка собеседник подумал о самом себе. Полковник посмотрел на него своими пустыми глазами и надел темные очки.
- Я не имел в виду вас, - бросил презрительно.
- Какие свидетели? О чем вы говорите? Остановите автомобиль, я выйду. Вы сделали все, что от вас требовалось.
- Спокойно, - посоветовал Слепнев, - во-первых, вы никуда не выйдете. Сначала мы поедем к нашему другу и уточним через банк сумму, которую мне перевели. Затем в Санкт-Петербурге мой человек получит паспорт у вашего. И только после этого я вас отпущу.
- Вы ненормальный, - упавшим голосом сказал пассажир.
- Да, - согласился Слепнев, - но именно поэтому я до сих пор жив. Представляете, как трудно выживать "ликвидатору"? В нашем деле нужно предусматривать не столько саму ликвидацию, сколько возможные пути отхода. Выстрелить в человека нетрудно, гораздо труднее уйти от преследования. Или вообще исчезнуть, не оставив следов. А те двое, которые сегодня стреляли, следы. И очень грязные следы. Может быть, я когда-нибудь захочу вернуться в Россию, зачем же оставлять после себя такую память?
- Хотите их убрать? - понял наконец пассажир. - Но это же ваши люди!
- Именно поэтому, - невозмутимо ответил полковник.
- Но меня-то зачем задерживать? - явно нервничая, спросил пассажир. Или вы подозреваете обман с нашей стороны?
- Не подозреваю, - усмехнулся полковник. Пассажир удовлетворенно кивнул головой, - а знаю, - договорил Слепнев. Пассажир нервно дернулся.