Выбрать главу

- Тоже, что и тебе, - хихикнув, ответила Алуся, но увидев как сурово насупил брови Кузьминский, поправилась, отвлекая и завлекая: - Да шучу я, супермужичок ты мой! Прощался Курдюмов со мной, надолго прощался. Улетает в эту ночь. Улетел, наверное.

19

Кривую, трехствольную коренастую сосну эту, аккуратно с трех сторон прикрытую многолистными березами, он выбрал еще вчера утром. Ближе к ночи, легко взобравшись на нее, проверил сектор наблюдения - вполне достаточный, подготовил для себя, а, значит, с любовью, гнездышко для недолгого сидения и, спустившись, осмотрел его снизу. Не видать.

Сегодня от отдыхал у сосны с 16 часов. Лежал на пожелтевшей осенней травке от сегодняшнего беспрерывного солнца. Но земля уже была холодна: спасали только брезентовая, утепленная для подобного дела, куртка и штаны. Низкое теплое солнце разморило слегка, и он, прикрыв лицо каскеткой, позволил себе вздремнуть часок. Проснувшись, энергично и жестко размялся, легко перекусил: несколько бутербродов и крепчайший сладкий чай из термоса - в последний раз пе ред делом. В 19.30 - уже смеркалось - он забрался в свое гнездышко. Делал он все это таясь и в стремительной скрытности. Хотя работодатели гарантировали непоявление здесь охраны, но береженого бог бережет.

Эта дача, как, впрочем, и многие в этом заповеднике, пустовала уже месяц. Ничего себе дачка. Не для самых главных, конечно, но участок в полтора гектара, лесок, ухоженный сад, теннисный корт, флигель и сам дом в два этажа, весело и без халтуры построенный. Им бы жить да жить здесь припеваючи, а вон как судьба повернулась.

Стемнело прилично. Он неспешно раскрыл свой кейс и стал собирать винтовку. Прикрепил оптический прицел ночного видения к стволу, выдвинул и расправил складной приклад и, наконец, с отвращением навинтил глушитель. Он любил ювелирную работу, с точностью до миллиметра, а тут допуск в разбросе, нет стабильности в пристреленности. Но, в общем, на таком расстоянии не имеет значения.

Полный гражданин в сером костюме появился на участке в 21.20. Он вышел из основного дома, в трех окнах которого уже минут пятнадцать горел свет. Гражданин, спустившись с крыльца, постоял недолго, отвыкая от электрического света, и, согнувшись, на цыпочках, как в плохих детективных фильмах, двинулся к флигелю. У флигеля покопался в ящике для садового инвентаря, выбрал штыковую лопату и, продолжая таиться, направился к саду. Зря, дурачок, прятался, кто его мог увидеть в такой темноте, кроме того, кто смотрел в оптический прицел ночного видения.

Гражданин уверенно выбрал дерево, которое, видимо, нуждалось в заботливом хозяйском уходе, и, опять, воровато оглядевшись, вонзил лопату в любовно обработанную садовником у самых корней яблони землю. Копал он неумело, но лихорадочно торопясь. Стрелок на дереве досадливо поморщился: глаза бы не глядели на эдакое. Не любил он плохой, непрофессиональной работы.

Сильно раскорячившись, гражданин глубоко нагнулся, не жалея рукавов серого дорого костюма, вытащил из ямы ящик и поставил его на незатронутую его собственной деятельностью, как землекопа, часть лужайки перед садом.

Ящик самый обыкновенный, фанерный. В таких с юга добрые дальние родственники в Москву яблоки и груши присылают. Гражданин варварски жестоко - лопатой - вскрыл ящик и извлек из него большой портфель с упитанными боками. Открывать портфель не стал, замок проверил и все. Оставил портфель в покое на лужайке, а ящик бросил в яму. Поплевал зачем-то на ладони, взялся за лопату и кое-как забросал яму и ящик землей. Стрелок опять поморщился: и эта работа была исполнена отвратительно.

Гражданин в сером костюме легко выпрямился, освобожденно вздохнул и, взяв портфель за ручку, поднял его.

Все. Теперь его работа. Не трусливая истерическая халтура, не бабья жажда мести и крови, не садистическое удовольствие убивать - работа. Точная, просчитанная до каждой мелочи, настоящая профессиональная его работа, которой он гордился.

Стрелок дождался, когда гражданин в сером костюме повернулся к нему затылком и нежно, со сладострастной осторожностью притянул поближе к себе спускной крючок.

Два звука во тьме: один - вроде коврик вытряхнули, другой - бревнышко упало на траву. Два очень тихих звука во тьме.

Гражданин в сером лежал на траве, не выпуская из правой руки ручку портфеля. Что редкость. Обычно пальцы расслабляются и вещь, которую они сжимали, отлетает чуть в сторону. Стрелок продолжал смотреть в прицел ночного видения.

К лежащему гражданину подошли двое в черных кожаных куртках, в черных широких модных брюках, в черных штиблетах. Один стоял и, лениво поворачивая голову, через непонятные очки осматривал окрестности, а другой склонился - нет, не над гражданином - над портфелем. Повозился немного, открыл, заглянул, вытащил какую-то бумагу, пробежал глазами, удовлетворенно покивал, вернул ее на место, закрыл портфель, поднялся и коротко, приблатненно свистнул.

В доме погасли единственно светившиеся три окна, и вскорости к двум подошел третий, точно такой же, неся нечто на плече.

Шакалы, шакалы сбежались на мертвечину! А если шакалов негромко, всех троих, и с портфелем подальше? Но что в портфеле? А если шакалов не трое, а больше? И все-таки, хотя он формально не числился в их конторе, но регулярно работает на них. Да и аванс получен, неплохой аванс, а завтра полный расчет и, судя по договоренности, царский расчет. Нет, никогда не следует на ходу менять профессию. Трое в черном положили гражданина в сером на комуфлированное полотенце, ловко закатали его, превратив в сардельку, и подхватив два конца, поволокли по траве к воротам, на выход.

Там, метрах в двухстах от его сосны уже заработал автомобильный мотор. Мортусы эти действовали четко, как на правительственных похоронах.

Больше уже ничего не будет. Стрелок отделил оптический прицел от ствола, сложил приклад, отвинтил глушитель, проверил патронник и все по порядку уложил в специальный кейс.

До места, где он оставил свой "жигуленок" было километра полтора. Он прошел их минут за пятнадцать - торопился. Уселся за руль, включил зажигание. До головокружения хотелось пива, много пива, хорошего пива, заграничного пива "Туборг", чтобы как можно скорее заполнить пустоту, образовавшуюся в нем.