- Что вы хотите от меня? - серьезно спросила Алуся. Аргументация Смирнова, казалось, произвела на нее впечатление.
- Ответить на несколько вопросов по курдюмовским и, естественно, по твоим связям.
36
Бабье лето, уходя, баловало народонаселение Подмосковья вовсю и ненавязчивым желтым солнцем, и нежно выцветшим, будто продернутым серебряной нитью, голубым небом, нивесть откуда еле ощущаемым теплым ветром, и золотом - на деревьях, на земле, в полете - листом. Золото листьев было всех сортов и оттенков: от тяжелого густого червоного до блестящего, как надраенная солдатская пряжка: поддельного африканского.
Прикрыв от солнца длинным козырьком каскетки заметные свои глаза, он в непроизвольной неге прогуливался берегом известной среднерусской речки Клязьмы. Удобнее гулять было бы по той стороне, что называется высокий берег: там и берег выше, там и грунт потверже, там и симпатичная тропка пробита.
Но ему хотелось гулять именно по той стороне, и он гулял именно по этой стороне, путаясь в высокой серой пыльной траве и часто попадая ногами, обутыми в подходящие для этого дела почти доходящие до икр кроссовки, неожиданные ямы и ямки.
Ему предоставили полную схему ежедневных (с возможными и контролируемыми отклонениями) скупых передвижений Василия Федоровича. Самой для него привлекательной частью схемы оказалась ежедневная (исключая экстроординарные пропуски) пробежка-отвлечение (от непосильных трудов, вечно утомленного банкира вдоль Клязьмы, пробежка, которая давала ему, как он утверждал в кругу друзей, заряд энергии на весь следующий день.
Василий Федорович, естественно, бегал симпатичной тропкой по твердому грунту на той стороне, а он искал удобного для себя местечка на этой. Клязьма повернула, ушла от домов дачного поселка и вышла на простор. На том, высоком берегу, фундаментальный забор санатория, за бетонными плитами которого густой лес, на этом - широкая пройма, заросшая местами саженцами, да еще в целых листочках орешником. Орешник рос кустами, а через несколько куп от него шла очень приличная и мало пользуемая автомобилистами асфальтовая полоса, ведущая на основную трассу.
Именно здесь, вот на этом двухсотметровом отрезке его место. Он трижды отмерил эти двести метров, оценивая достоинства и недостатки двух, похожих на взрывы зарослей орешника. Выбрал, наконец, и отправился в Москву пить пиво.
37
Вечером он осторожно спустил с асфальтовой полосы свой "жигуленок" на дальнюю обочину и поставил его так, чтобы не было видно номеров. Из багажника вынул рабочий кейс и складной велосипед, которым не воспользовался: к облюбованным кущам он шел пешком еле заметной тропкой, пробитой мальчишескими босыми ногами, кейс и велосипед он нес в руках.
Обустраиваясь в кустах, он позволил себе для уверенности в предстоящем успехе негромко и игриво напевать:
- Знаю я одно прелестное местечко:
Под горой там маленькая речка!
Он любил изредка пошутить. Ему нравилось шутить в подобных обстоятельствах. Не ломая и не вырубая ветвей, он, очень напрягаясь и затратив массу сил, выдавил, можно сказать, себе удобное гнездо в частых, упругих неподатливых ветвях. Сделав дело, позволил себе отдохнуть в полной расслабке: разуться, снять штормовку и вздремнуть минут пятнадцать... Даже легкий сон увидел: он плывет брассом, осторожно разгребая перед собой золотые кувшинки.
Очнулся, глянул на часы. До банкирского пробега, если ничего не случится, оставалось сорок минут. Он раскрыл кейс.
...Василий Федорович бежал впереди, а охранник сзади. В оптический прицел был отлично виден фирменный наряд немолодого спортсмена: розовые с желтым и черным трусы, верноподданические бело-сине-красные гольфы, черная с золотом футболка и, конечно же, кроссовки "Рибок". Охранник ограничился темно-синим с красными полосами тренировочным костюмом.
Бежать банкиру было тяжело: тряслись бульдожьи щеки, тряслись жидкие ляжки, содрогалось, имевшее твердую округлую форму брюхо. Но современный, решительный и рисковый бизнесмен должен находиться в отличной физической форме, чтобы любой соперник не смог сбить его с ног как в переносном, так и в прямом смысле.
Он пропустил их, уже заранее решив, что на обратном их пути работать ему значительнее удобнее. Они завернули за ограду санатория, и он стал ждать. Через пятнадцать минут они вернулись. Перекрестье оптического прицела ночного видения выбрало висок Василия Федоровича и последовало вместе с ним.
Здесь. Василий Федорович чуть развернулся, и сразу стал доступен высокий лысеющий вспотевший от физической нагрузки лоб.
Василий Федорович и охранник убежали по своим делам. Он осторожно уложил прицел в кейс и, развернув складной велосипед, пустился на нем в обратный путь. Во тьме он довольно успешно находил тропку и почти все семьсот метров вел велосипед по ней. Сложить велосипед, уложить кейс и велосипед в багажник, не очень вереща стартером, завести машину и быстро, но не вразнос, выскочить на асфальтовой полосе на главную магистраль - он глянул на хронометр - пять минут тридцать секунд. Прибавить три велосипедных минуты, и получается, округляя, десять минут. При подобных данных перехват категорически исключен. Он облегченно вздохнул, глядя на полотно Ярославского шоссе, и вспомнив о хорошем, о мелкой плотной пене пива, горьковатый вкус которого он любил больше всего.
38
Бабье лето не сдавалось, и этот и следующий день был хорош. Он прибыл на место сильно загодя, когда солнце стояло еще высоко. Все-таки уже глубокая осень: пройма стала не посещаемой даже главными любителями воды местным пацаньем. Проведя на месте контрольные полтора часа, он пешком дошел до железнодорожной станции, где в небольшом стаде на автомобильной стоянке неприметно пасся его "жигуленок".
Подремав на заднем сиденье ровно час, он перекусил, довольно скверно, кстати, в местном буфете, а кофе выпил свой, из термоса, вернувшись в автомобиль. Сев за руль, закрыл глаза, уронил руки, уложил на спинку сидения затылок - расслабился и проверил себя. Остался собой доволен и тронулся в путь.