- Спрашивайте, - предложил Смирнов еще раз.
- Так надо было?
- В любом случае он отказывался от моих услуг.
- Его можно было заинтересовать несколько иным аспектом этого дела, в котором он бы выглядел спасителем отечества.
- В любом случае - тухлое дело.
- Почему?
- Он с самого начала не горел энтузиазмом. Вы ведь его на это дело навели, да?
- Я посоветовал - и только.
- А как я оказался при пироге?
- Опять же я.
- Вы меня не знали.
- Я вас не знал, но знал о вас. Вы весьма известны в определенных кругах.
- Опасаются меня, значит? - самодовольно обрадовался Смирнов.
- Мне кажется, что не стоит радоваться по этому поводу, Александр Иванович.
- Я не радуюсь.
Вспомнили о еде, поели немного. Всухую еда не шла, и Смирнов разлил по третьей. Выпили без формальностей.
- Что будем делать? - спросил, наконец, о главном Зверев.
- Что буду делать, - жестко поправил его Смирнов. - Что буду делать я. Вот об этом я вам не скажу.
- Почему? - мягко поинтересовался Зверев.
- Не доверяю перекрасившимся.
- Так, - сказал Зверев и решительно разлил по четвертой. Бутылка заканчивалась. Держа в руке рюмку, он продолжил: - Позвольте вас спросить, Александр Иванович: вы давно отказались от столь привлекательных идеалов социализма и веры в коммунистическое завтра? В самом первозданном, возвышенном, так сказать, виде?
- Если честно, то года полтора-два тому назад, не более, - смущенно сообщил Смирнов и, расплывшись в улыбке, стал ждать следующего вопроса.
- Следовательно, вы тоже перекрасились?
- Следовательно, - согласился Смирнов. - Но все-таки дело продолжу один я. Я смертельно устал от утечек.
- Но ведь некоторые вы сами специально организовали, да?
Заметив кстати наполненные рюмки, Смирнов поднял свою и, подмигнув Звереву, предложил:
- За исполнение желаний.
Сначала выпили, а уж потом Зверев решил дойти до сути:
- Чьих желаний?
- Сокровенных желаний трудового народа.
- А какие его, народа, сокровенные желания, позвольте вас спросить?
- Словоблудить будем?
- Нет уж, Александр Иванович. Словоблудите вы один. Все для красного словца, начиная с трудового народа...
- Хотите угадаю, что вы хотите мне сказать? - перебил Смирнов.
- Попробуйте.
- Вы хотели сказать, что такого субъекта, как трудовой народ, в границах России не существует. За семьдесят пять лет многому научили большевики россиян: воровать, врать, предавать, махать на все рукой, петь бодрые песни, строить каналы и никому ненужные железные дороги, терпеть самых немыслимых правителей, пьянствовать... Да нет, пожалуй, пьянствовать россияне до большевиков научились. И от одного только они отучились богоизбранный народ: от желания и умения работать на себя, не разбиваясь. Я угадал?
- Угадали.
- Хотите знать почему?
- Хочу.
- Потому что и сам так думаю.
- Вы ненужно умны для сыщика, Александр Иванович.
- Ум никогда не бывал чрезмерен.
- Не скажите. Лев Толстой считал, что слишком большой ум отвратителен.
- Ошибка классика, - вынес вердикт Смирнов, взял в правую руку пустую бутылку и горестно посмотрел на нее. - Еще двести пятьдесят и все. Как ты, гебист?
- Я - как все, - дал согласие Зверев и рассмеялся.
- Но перед получением большого удовольствия небольшое деловое отступление. Так, чистая формальность. - Смирнов вытащил из внутреннего пиджака фотографию и протянул ее Звереву. Чем черт не шутит, может и пофартит. - Вы не знаете этого человека?
Зверев посмотрел на фотографию, посмотрел на Смирнова, быстро ответил:
- Майор Майоров.
- Не понял, - в растерянности признался Смирнов.
- Майор КГБ. Владимир Майоров.
- Господи, неужто повезло? Вы его хорошо знаете?
- Должен вас огорчить: совсем не знаю.
- Как же так? - огорчился Смирнов.
- Я его совсем не знаю, - повторил Зверев. - Сегодня я по пенсионным делам был в конторе. Они меня своей пенсии лишили, а для общегосударственной - справки нужны. Так что пришлось им меня в их осиное гнездо впустить. Иду я так себе через нужный вестибюль, а на столбе извещение с фотографией. Фотография, естественно, другая, но объект один и тот же. А извещение с прискорбием извещало о том, что майор Майоров, видный сотрудник, трагически погиб в автокатастрофе.
- Марат Палыч! - оглушительно крикнул Смирнов. - Будь добр, двести пятьдесят и счет!
- Я все время мучился, что наше сиденье здесь напоминает. И вспомнил наконец, - облегченно сообщил Зверев. - "Бриллиантовая рука" - Миронов и Никулин в ресторане. Помните?!
- А я оттуда и цитирую, - обиженно признался Смирнов и, внимательно пронаблюдав за тем, как Марконя налил в рюмки из принесенного графинчика, как поставил графинчик на стол и как удалился, предложил:
- Выпьем за упокой черной души майора Майорова.
- Выпьем, если только для дела нужно, - условно согласился Зверев.
Безсловно и с охотой выпили.
- Они, вы считаете? - спросил Зверев, понюхав черную корочку.
- Без сомнения. Этот майор был единственным человеком, через которого я мог нащупать их. Они не знали, что я вышел на него, но просто предположили такую возможность. И майор ушел в мир иной.
- Серьезные ребята, - задумчиво сказал Зверев.
- Грязные убийцы, - поправил его Смирнов. - Ублюдки. Ваши бывшие сослуживцы, - и предупреждая возможные словесные эксцессы, быстро спросил: - По вашему разумению, какое управление действует в данном случае?
- Могут этим заниматься три управления, по крайней мере.
- И девятка в том числе?
- И девятка в том числе.
- Игра в три листика, - без воодушевления заметил Смирнов.
- А вы что, собираетесь дальше играть? Ведь после сегодняшнего разрыва с Игорем Дмитриевичем вы без рук и без ног остались.
- Без рук, без ног, на бабу - скок, - не согласился с пессимистической оценкой положения дел Смирнов. - Счета выписаны до послезавтра включительно. Так что у меня полных два дня. Горячее не будем?
- Не будем, - решил Зверев. - Закусками напихались.
Расплатившись, уже перед окончательным подъемом Смирнов задал последний вопрос:
- Витольд Германович, как на духу: кто им стучал, вы?
- Не я, - побледнев, коротко ответил Зверев.
Смирнов поверил и поэтому попросил прощения: