Значит, планы Тени не распространялись столь далеко…
Тогда чего он добивался? Они не могли заглянуть в его мысли — как раз наоборот, вынуждены были скрывать от него свои, так что, точного ответа на этот вопрос они не знали.
Но свой умозрительный вариант у них был…
Передать планету, весь этот мир, Белым! Построить развитую силовую систему на базе Когорты — недаром же число Когортианцев постоянно увеличивается, которая сумеет противостоять и Черным и, при надобности, поставить мир на колени. Создать свою технику, которая готова будет встретить флот Черных у перехода и отбить его атаку, пропустив к Земле Белых… Одним словм, изменить это Вселенную!
Они понимали одно — если они правы, и если все пойдет в таком же темпе и далее, то спустя десяток лет Тень будет готов к финальному Бою с Черными. Бою, который выбьет их с Земли, оставив ее под властью Белых.
Стоило ли бояться? Ведь когда-то он уверял Веру, что они ведут мирную политику. Но стоило ли верить этим словам? Война невозможна без насилия, а противостояние двух рас в иных мирах длится уже тысячелетия! «Они привыкли не только брать, но и давать»… Но нужно ли Земле то, что они хотят ей дать? Превратить этот мир в сырьевой придаток своего, в виду недостаточного уровня развития землян? Или установить здесь свои порядки, чтобы быть готовыми к агрессии Черных?
В конце концов, это была ИХ война, и Земля не обязана была примыкать к той, или иной стороне. Разве что, ее вынудят сделать это… Сделают сателлитом…
Они не могли узнать больше ничего — просто было неоткуда. Москвин пытался забраться в сознание Новоселова, просканировать его, но это не дало ничего, или почти ничего. Во-первых, за годы работы с Назгулами, он научился неплохо блокировать доступ в свой мозг. Конечно, эту примитивную защиту легко можно было пробить мощной телепатической атакой, но им требовалось не это. Главным было разузнать все так, чтоб ни о чем не догадался Тень. Разум Носова, напротив, был открыт для каждого — видимо, с Назгулами он встречался достаточно редко и еще не понял, что они могут читать его мысли независимо от его, и даже своего желания. Назгулы просто слышат их, даже сами того не желая. Носов не знал ничего. Он был пешкой в этой игре даже в большей степени, чем Новоселов, который, время от времени, задумывался над тем, какой же цели пытается достичь Тень, создавая свое воинство — «Когорту».
Спустя два месяца, когда оба они, уже отчаявшись узнать что-то еще, решили посвятить во все известное им кого-то еще, Москвин погиб.
Бласт был в ужасе. Мало того, что он потерял единственного настоящего друга в «Когорте», теперь ему еще и казалось, что Димка погиб не случайно. В официальную версию происшедшего не поверил никто — все знали, что Димка отличался отменным здоровьем, как, в общем-то, и все Назгулы, и его, якобы, инфаркт, восприняли как простую «отмазку» Новоселова и Тени. Кто-то считал, что Димка погиб на секретном задании, и потому его смерть объясняют столь бытовым и, в то же время, фантастическим диагнозом, кто-то решил, что у «Когорты» есть куда более могущественный враг, чем все те, с кем им уже приходилось сталкиваться и здесь, и во вторичных мирах… Одним словом, смерть Москвина посеяла первые зерна недоверия к Тени и Новоселову среди Назгулов. Когда-то он был для них учителем и чуть ли не Богом. Однако, теперь каждый из них про себя считал, что Тень — всего лишь Назгул, первым открывший в себе эти способности. Многие из тех, кого обучал Москвин, или Единорог, и вовсе считали его ровней себе. Лишь те, кто прошел Трассу Огня, или, подобно Димке, видели Тень в настоящем бою, сохранили почтение к основателю «Когорты».
В Бласте же зародилось не просто сомнение или подозрение, а страх и ненависть. Долгое время он считал, что Димку убили из-за того, что он узнал слишком много, и каждый день ждал, что Тень придет и за ним. Когда ушел Единорог, Бласт без труда связал это со смертью Москвина. Зная принципиальность Единорога, он решил, что теперь и он посвящен во что-то, чего другим знать не следует, и потому и уходит, не в силах больше работать с таким грузом на душе. Он нашел его и попытался рассказать обо всем, поминутно оглядываясь и ожидая, что из-за угла вылетит Тень и испепелит их обоих. Единорог, мягко говоря не питавший к нему нежных чувств, то ли решив, что Бласт просто издевается над ним, то ли, что замышляет какую-то подлость — просто сломал тому челюсть и ушел, даже не обернувшись. Бласт даже не попытался защититься, или ударить в ответ — слишком он был парализован страхом и отчаянием. Больше ему некому было доверять…
Однако, время шло, а карающая десница Тени так и не опустилась на голову Бласта. Приходилось признать, что пусть Димка и в самом деле погиб не случайно, но к войне Черных и Белых это не имеет никакого отношения. Или, разве что, связано с ней косвенно. Убедился он, так же, и в том, что остальные Назгулы отнюдь не разделяют мнения Единорога о нем, как об убийце невинных людей, загнанных силою обстоятельств в подземный переход. Пусть для Назгулов Единорог был другом, соратников, а для некоторых — еще и учителем, но Бласта они приняли в свое братство вполне нормально. Никто и никогда не напоминал ему о том, что случилось девятого мая, за что он был им всем премного благодарен.
Спустя четыре месяца после смерти Москвина, Бласт все же решился довериться кому-то еще. Первым, кому он рассказал все то, что знал о Тени, стал Хаммер… Потом они оба поговорили с Мухом, потом с Яростью — постепенно внутри «Когорты» стало назревать не просто недовольство Тенью, а настоящий заговор против него! С удвоенной энергией Назгулы пытались добыть информацию из ученых, работающих над различными проектами «Интеркомодитис», из начальников отделов, но все было бесполезно. Судя по всему, никто, кроме самого Тени, не знал всей головоломки, а все его так называемые «замы разного уровня», начиная от Носова, и заканчивая руководителем исследовательского отдела из пяти человек, делали лишь свою долю работы в общем деле, разрастающемся, подобно снежному кому. Но проникнуть в мысли самого Тени было не просто невозможно. Это было самоубийством.
Единственным интересным фактом, подтверждающим общее мнение о намерении Тени передать планету Белым, было обнаружение подземной лаборатории в Саяногорске, занимающейся изучением ультра коротких волн неизвестного происхождения. Целью исследований было обнаружение средств защиты от них. И, насколько знал руководитель этого проекта, положительный результат был совсем близко, не желая, пока, даваться в руки. Назгулы были уверены в том, что «Интеркомодитис» разрабатывает методы защиты от излучения Белых, чтобы обеспечить их контакт с людьми.
Лишь один из них, а если быть точнее, то одна — Пума, не верила в то, что Тень может замышлять что-то недоброе в отношении целого мира и использовать Назгулов как пушечное мясо для достижения своих целей. Лишь она, спасенная им некогда от пришедшего из иного мира чудовища, безгранично верила в него, подобно священнику, воспевающему своего Бога. Для нее Тень так и остался кумиром, эталоном и образцом для подражания…
Остальные же были готовы в любой момент выступить против него, если возникнет такая необходимость. Вот только, Белые не спешили высаживаться всей армадой на Землю, а Тень не отправлял их на заведомо обреченную на поражение битву с полчищами Черных. И Назгулы выжидали, не зная, что замышляет их учитель. Ждали, когда же он первым выдаст себя. Но вместо Тени с тыла ударили ИБС…
Инской мост
Джеральд восседал на некоем подобие трона, собранного из десятка стульев и столов, в кабинете директора породившего ИБС НИИ. Других зверолюдей рядом не было — все они были в городе, отсиживаясь по подвалам и выжидая, когда он отдаст приказ нанести решающий удар. До этого момента все шло даже лучше, чем он предполагал. Потери среди гражданских превысили ожидания на тридцать процентов, среди военных — на двадцать, а среди «Когортианцев» — на двадцать пять. Нет, определенно, эти люди, как бы хорошо они не были обучены, все равно не умеют воевать. Его отряд из полусотни зверолюдей практически подчинил себе весь громадный город, и если бы не Назгулы — давно уже захватили бы его целиком… Впрочем, если бы не Назгулы и неуемное стремление людей потягаться с ними, его бы сейчас здесь не было, так что хоть за что-то он мог сказать им спасибо.