О перевороте я узнал случайно. Политикой я давно не интересовался, президент Бельцер, генерал Хосе Фоблес или снежный человек, привезенный с Гималаев, это мне было все равно Но тишина, вдруг охватившая Альтамиру, удивила меня. Как обычно, я сидел на берегу ручья, готовясь принять первую чашку обандо. И как обычно, я заранее возмущался появлением единственного вертолета над головой. Но вертолет не появился. Со стороны города слышалась еще стрельба, но потом и она стихла, и я услышал необыкновенный шорох, шелестение — летали стрекозы.
Впрочем, и грохот выстрелов, и мертвая тишина кажутся мне одинаково опасными. Одна святая Мария знает, прав ли я. Конечно, тишина, нарушаемая лишь стрекозами, приятнее выстрелов, к тому же предыдущую ночь я провел у Маргет, а у моих ног стояла пузатая бутыль с прозрачным обандо. Это крепкий напиток всегда был любимым напитком альтамирцев, и всегда Почему-то его употребление жестоко преследовалось. Президент Бельцер пытался уничтожить частные заводики по производству обандо, генерал Ферш ввел смертную казнь. Я сам в свое время видел списки повешенных — “за злоупотребление обандо”. По закону они должны были быть расстреляны, но с патронами всегда было туго, повешение в любом случае дело более экономичное”.
— Народ всегда на чем-нибудь экономит, — усмехнулся я.
— Чаще всего на веревке, — Джек понял меня. — Может, это и правильно.
4
“…В то утро, когда стихли выстрелы и я услышал шелест стрекоз, я, как уже говорил, сидел на берегу холодного ручья в очень удобном, в очень укромном месте, рядом со старой мельницей, принадлежавшей Фернандо Кассаде. Не торопясь, предчувствуя, предвкушая истинное удовольствие, я сбросил с ног сандалии. Обнаженные ноги я столь же неторопливо опустил в воду почти по колено. Только после этого, все так же не торопясь, понимая всю важность процедуры, я наполнил прозрачным обандо весьма объемистую оловянную кружку. Такую кружку следует осушать сразу, залпом, одним махом, иначе велик риск схлопотать нечто вроде теплового удара — таково действие нашего национального напитка.
Впрочем, я все делал по инструкции. Я не новичок в этом деле. Уже через пять минут мощное тепло текло по моим жилам Оно зажигало меня, оно наполняло меня жизнью. Я даже напел негромко древний гимн Альтамиры: “Восхищение! Восхищение! Альтамира — звезда планеты!..” Впрочем, пение никогда не было самым сильным моим увлечением, еще через несколько минут я просто лежал в траве и смотрел в облака.
Мне нравится обандо. Говорю об этом с полной ответственностью. Мне нравится его вкус, его действие. Семь президентов, стремительно сменявших друг друга в течение трех последних лет, как ни странно, не разделяли моего мнения. “Обандо — это яд, обандо — это вред, обандо — это путь к беспорядочным связям”. Не знаю, не знаю. Приведенное изречение выбито каким-то тюремным мастером прямо на стене одной из башен Келлета, но меня это не убеждает. Кто осмелится строить политическую платформу на пропаганде обандо? А вот на его отрицании каждый из президентов получил практически все женские голоса. Замечу при этом, и тоже с полной ответственностью, несмотря на закрытие то того, то иного заводика, количество обандо в Альтамире не уменьшалось. Были годы, когда оно, пожалуй, увеличивалось, но чтобы уменьшалось, этого я не помню.
Я лежал в нежной траве. Я смотрел в небо. Я видел причудливые нежные облака. Я был спокоен.
Было, было, я когда-то учился в Лондоне. Тяжкий город, он далеко. Я встречался там с интересными людьми, мои студенческие работы ценил сэр Чарлз Сноу, я немало вечеров провел со своим приятелем Кристофером Колондом, но Лондон все равно город далекий, тяжкий. Дышится в нем тяжело, его напитки не напоминают обандо. Напитки Лондона приводят к тому, что человек хватается за оружие. Обандо же примиряет.”
— Не слишком ли много он говорит об этом? — спросил я.
— О, нет. Обандо — не такой уж простой напиток. Это перспективный напиток, Эл.
5
“…Было время, я преподавал в университете, было время, я преподавал в лицеях, но университет был закрыт, а из лицея меня уволили, и вряд ли у меня были шансы вновь получить работу. Преподавать — это всегда опасно. Всегда найдется человек, который самые наивные твои слова истолкует по-своему. Небольшие свои сбережения я давно перевел на имя Маргет, что же касается обандо, к которому я привык, за небольшие деньги я всегда получал свою порцию на старой мельнице Фернандо Кассаде или в потайном отделении скобяной лавки Уайта, или у старшей воспитательницы государственного детского пансионата Эль Сасаро”.