– Здравствуйте, мистер Бардо. Как я рада вас видеть!
– А уж я-то как рад, мисс Ламбет.
Впервые в жизни Бардо обменивался рукопожатием с женщиной, и, надо сказать, пощупать малютку за пальчики было приятно. Уж больно она хороша!
– Сестра Беатриса сказала мне, что я еду на бал? Это правда?
– Сущая правда. Мистер Дюваль считает, что вы тут совсем закисли. Не обижайтесь, сестра, – обернулся он к директрисе. – Едемте, мисс Лам-бет, вас сегодня ждут настоящие чудеса. Можно сказать, первый бал.
– И Реми не возражает?
– Еще бы! Она-то и хотела, чтобы вы приехали. Сама для вас платье подобрала.
Малютка приложила руку к круглой сисечке и воскликнула:
– Я не могу в это поверить! Неужели меня правда забирают из школы?
– Так оно и есть, – уверил ее Бардо, подхватив чемодан и галантно предложив барышне руку.
Пинки ждал у парадной двери и распахнул створки, не дожидаясь, пока Пату позвонит. До этой самой минуты еще оставался крошечный шанс, что Дюваль переменит свое решение, и они с Реми заживут по-старому.
Но достаточно ему было взглянуть в ее глаза, и шанс этот улетучился. Реми слабо улыбнулась и произнесла его имя дрожащим голосом, но Пинки уже знал: она изменила ему с Бейзилом.
Этот сукин сын с тем же успехом мог бы растоптать его любимые орхидеи или помочиться в бутылку дорогого шампанского. Все, Реми запятнана и испорчена раз и навсегда. Чудо-девочка, из которой он воспитал само совершенство, теперь годится только на свалку.
Дюваль прижал ее к себе, тщательно скрывая охватившее его отвращение.
– Милая, слава Богу, ты вернулась. Бедняжка, сколько тебе пришлось вынести. – Он помолчал, делая вид, что борется с волнением. – Ты цела, с тобой все в порядке?
Молча он выслушал ее рассказ о том, как в нее стреляли дробью.
– Но раны уже заживают. Я в полном порядке, только смертельно устала.
– А Бейзил?
Она поспешно покачала головой:
– Он хотел таким образом сквитаться с тобой. Ничего дурного он мне не сделал. Дуг Пату шагнул вперед и сказал:
– Миссис Дюваль не пожелала обсуждать со мной подробности своего приключения. Однако теперь, если вы не возражаете, я бы все же хотел ее допросить.
– Возражаю, – отрезал Пинки. – По-моему, вы сами мне объяснили, что это чисто семейное дело. Я подумал и решил, что вы правы.
Он захлопнул дверь у полицейского перед носом.
– Мистер Пату боится, что ты собираешься мстить Бейзилу, – сказала Реми, поднимаясь по лестнице. – Но ведь это не так?
Он молча улыбнулся и заботливо погладил ее по плечу.
Наверху, в спальне, уже стоял поднос с едой, однако Реми ни к чему не притронулась. Когда они остались наедине, Пинки стал выспрашивать ее о подробностях похищения.
– Мне хотелось бы взглянуть на рыбацкую хижину, где он тебя прятал. Ты сможешь ее найти?
– Вряд ли. Я совершенно не ориентируюсь на болоте.
– Почему он тебя отпустил?
– Не знаю, – пробормотала Реми. – Сегодня рано утром он внезапно объявил, что я ему больше не нужна. А раньше все твердил, что я – наживка, на которую он хочет тебя поймать. Говорил, что времени у него сколько угодно и торопиться ему некуда. Я не знаю, почему он изменил свое решение. Кажется, это связано с тем, что вчера убили какого-то полицейского. И еще с Дреддом. Бейзил не хочет, чтобы Пату, Дредд или еще кто-то из его коллег оказались замешанными в эту историю. «Не хочу, чтобы еще кого-то убили», – так он сказал.
– Надо было раньше думать. А теперь уже поздно.
– В каком смысле?
– Не важно. Ты хоть пыталась сбежать?
– Конечно! – воскликнула она и рассказала ему, как тонула в болоте. – После этого он надевал на меня наручники.
Она заглянула ему в глаза, взяла за руку.
– Но теперь я снова с тобой, дома, в безопасности. Остальное не имеет значения. Это было как кошмарный сон. Скоро мы обо всем забудем. – Она обхватила его за шею. – Пожалуйста, послушайся мистера Пату. Перестань враждовать с этим Бейзилом. Это бессмысленно. Он всего лишь хотел потрепать тебе нервы. Больше ты о нем не услышишь. Если он способен забыть о своих обидах, так и мы должны ответить тем же. Согласен?
Пинки крепко поцеловал ее в губы. Ему невыносимо было слушать, как Реми выклянчивает у него пощаду для своего любовника. Судя по выражению ее лица, она была удивлена, что он не тащит ее в постель. Неужели эта сука действительно думала, что после всего случившегося он станет иметь с ней дело? Дюваль чуть не расхохотался ей в лицо, однако сдержался: ничего, всему свое время.
– Ложись, поспи. – Он похлопал ее по щеке. – Хочу, чтобы сегодня вечером ты была во всем блеске.
– А что будет вечером?
– Бал.
– Какой бал?
– Послушай, ты там со своим Бейзилом забыла обо всем на свете.
– Извини, сегодня ведь…
– Да, праздник Марди-Гра. Надеюсь, ты ведь не забыла? Завтра будем каяться в своих прегрешениях, зато сегодня можно творить что угодно. Именно так мы и поступим.
– Но я не могу быть сегодня на балу!
– Я смотрю, у тебя появилась скверная привычка: перебивать меня, когда я говорю, – поморщился Дюваль.
Она открыла было рот, но промолчала. Справившись со своими чувствами, сказала едва слышно:
– Просто я поражена. Неужели ты думаешь, что я способна после всего этого, едва вернувшись домой, участвовать в вечеринке?
– Надо же нам отметить твое благополучное избавление.
– Давай отметим его наедине.
– Очень мило, что ты это предлагаешь, однако все приготовления уже в полном разгаре. Нельзя же разочаровывать гостей. – Он легонько ущипнул ее за щеку. – Включая твою сестру. Я ведь ее тоже пригласил.
Реми смертельно побледнела и судорожно сглотнула, словно борясь с тошнотой.
– Правда? – удивленно спросила она. – Почему вдруг? Ведь ты не собирался этого делать.
– Передумал. Ты так красноречиво убеждала меня. В самом деле, нельзя же все время держать девочку в строгости. Она уже не ребенок, а девушка.
– Я ошибалась, Пинки. Ты был прав. Ты всегда прав.
Он нахмурился.
– Поздно, Реми. Фларра уже приглашена, и я теперь не могу ей отказать. Да ты и сама не простила бы мне этого. Давай-ка, укладывайся спать. – Он поднялся. – Может быть, это вернет румянец твоим щекам. Ты уж извини за откровенность, но видок у тебя неважный.
– Представляю, в какую уродину я превратилась. Волосы спутаны, ногти грязные. Я обязательно приведу себя в порядок.
– Конечно, но сначала отдохни. – Он направился к двери. – Кстати, я убрал телефонный аппарат, чтобы тебе не мешали.
Реми взглянула на ночной столик, и Дюваль с удовлетворением отметил, что ее лицо исказилось от ужаса.
– Но я хотела позвонить Фларре. Мы не разговаривали больше недели. Она наверняка волнуется!
– Ничего страшного. Я сказал ей, что у тебя болит горло. В любом случае, вы увидитесь сегодня вечером.
– Но я хочу поговорить с ней!
– Успеется. Никто не будет тебе докучать, отдыхай. Я один время от времени буду к тебе наведываться.
Он послал ей воздушный поцелуй, вышел и нарочно повозил ключом в замке. Пусть Реми знает, что заперта снаружи.
Реми бросилась к двери, схватилась за ручку, попыталась повернуть ее, но ничего не вышло. Тогда, обреченно вздохнув, она привалилась к стене.
Она-то думала, что сначала вернется к мужу, а затем сбежит. Решение казалось парадоксальным, но единственно верным. Конечно, понадобились бы немалые усилия, чтобы изобразить, будто она глубоко потрясена похищением и хочет побыстрее вернуться к обычной жизни. Лишь бы только вытащить Фларру из лап Пинки. Ради этого стоило даже улечься с Дювалем в постель, хотя Бейзилу она об этом, конечно, не сказала.
Однако Пинки и не подумал затаскивать ее в кровать. Это было странно и вызывало тревогу.
Причина могла быть только одна: муж заподозрил, что она стала любовницей Бейзила. Если так, то и ей, и Фларре угрожает смертельная опасность.