Повторяю ещё раз, у нас не будет возможности подбирать сбитых. В случае смерти вы будете восстановлены из генетического резерва, но если после падения останетесь в живых и попадете к японцам, я вам не завидую. Кроме того, Дин, ваш «Хеллкэт» — один из лучших истребителей эскадрильи, и мы не можем позволить себе его потерять. Если подобное повторится в боевой обстановке, то есть после объявления готовности «Бета», я своей властью конфискую ваш самолет для передачи более ответственному пилоту. Вы меня поняли?
— Да, мэм! — ответил Дин. Прокомментировав ещё несколько ошибок, Мария распустила эскадрилью на отдых. Ву Линг задержался у дверей просмотровой комнаты.
— Я продумал несколько эскизов для вас, мэм, — сказал он. — Вы готовы посмотреть?
— Да, Джон. Давайте.
— Рисовать не было времени, — смущенно улыбнулся Ву Линг, доставая блокнот и авторучку.
— Вот, смотрите. Это пойдет на нос, у меня сохранился трафарет, кроме того, если я буду вашим ведомым, мы будем смотреться более одинаково.
— Неплохо, — кивнула Мария.
— Снизу я хотел нарисовать вот такого дракона на весь фюзеляж и крылья, но, боюсь, у меня не будет времени.
— Вы правы, Джон. Эту ящерицу придется всю ночь рисовать, а нам завтра с рассветом — в воздух. Ограничимся этим, — сказала Мария. — И ещё. Вот трафареты опознавательных знаков на крылья и фюзеляж.
Нанесите по американской схеме. Цвета указаны.
— Гм! — Ву Линг озадаченно смотрел на совершенно незнакомый рисунок. — Это чьи же такие знаки?
— Неважно. Когда краска просохнет, я закрою их сверху американскими опознавательными на липкой пленке, — сказала Мария. — Но в бой я пойду со своими знаками.
— О'кэй, — улыбнулся Ву Линг. — Сейчас сделаем. Они отправились на стоянку истребителей. По дороге Ву Линг спросил Марию насчет полетов.
— Вы ничего не сказали на разборе обо мне, мэм. Почему?
— Вы не делали ошибок, Джон, и не сделали ничего, что я могла бы поставить в пример остальным, — ответила Мария. — Вы летали хорошо.
Держитесь на этом уровне, большего я от вас не требую. Один совет.
Ваш полёт напоминает мне китайскую каллиграфию — аккуратность и точность во всем. Это прекрасно, но требует времени, а в бою его может не быть.
Неважно, если вы завершите вираж не в той точке, где вы его начали, я же не ставлю вам оценок за пилотирование. Ваше дело — сшибать противника с моего хвоста и следить за обстановкой. А в остальном — все нормально, Джон. Так держать. Техники огородили «Киттихаук» Марии от посторонних взглядов полотнищами брезента. Около двух часов Ву Линг шипел пульверизатором, затем отошел назад, глядя на дело рук своих.
— Ну, как, коммандер?
— Замечательно, Джон, — ответила Мария. — Пусть не слишком достоверно с точки зрения истории, но мне нравится.
— Я очень рад, мэм, — ответил Ву Линг.
Мастер в деле
Выбравшись из вертолета, Джон первым делом достал из сумки небольшой сверток и баллон с водородом. Подсоединив шланг к баллону, он открыл кран. Газ с шипением заполнил оболочку небольшого воздушного шара. Привернув кран, как только оболочка заполнилась наполовину, Джон прицепил к шару сумку с боеприпасами. Взял шар за привязную веревку и потащил за собой. Джон незаметно подобрался к вилле. Это был большой красивый двухэтажный дом, выкрашенный в белый цвет. Около сорока минут он обходил его по периметру, засекая расположение часовых. На втором этаже светилось одно-единственное окно, остальные были темны. На первом светились два окна. Он остановился с наветренной стороны виллы. Территория была обнесена высоким забором, по верху которого проходило несколько рядов колючей проволоки. Белые костяшки изоляторов тускло отсвечивали в темноте, предупреждая об опасности. Проволока, несомненно, была под током. Джон расстегнул сумку, достал остальные предметы снаряжения и навесил на себя все боеприпасы, какие смог разместить в подсумках бронежилета и на подвесной системе. Затем пристегнулся к шару сам, взял сумку, отвязал веревку от дерева и почувствовал некоторую легкость. Но подъемной силы шара пока было недостаточно. Он вновь отвернул кран, добавляя газа в оболочку, пока не оторвался от земли. Шар медленно поднимался, и так же медленно плыл к забору. Джон пролетел над проволокой на высоте около десяти метров — достаточно высоко, чтобы никто случайно не увидел. Оказавшись над крышей виллы, он открыл клапан, выпустил часть газа и опустился на плоскую асфальтированную крышу веранды. Привязав шар к телевизионной антенне, он потравил веревку, дав ему подняться повыше. В нескольких шагах на скате крыши дома был выступ со слуховым окном. Джон положил сумку рядом с ним, затем обошел вдоль периметра крыши, застрелив по очереди всех часовых, обнаруженных во время обхода. На стволе автомата был навернут глушитель, и дело обошлось без шума. Вернувшись к слуховому окну, он внимательно осмотрел его, надел прибор ночного обзора и посветил внутрь чердака инфракрасным прожектором. Проводов сигнализации не было видно. Вероятно, сектанты считали, что слуховое окно недоступно для проникновения. Джон нашел запор окна, налепил на ближайшее стекло несколько прозрачных лент скотча, затем ткнул в стекло глушителем автомата. Стекло еле слышно хрустнуло, осколки повисли на липкой ленте, прилепленной нижними концами к раме. Джон просунул руку в дыру и открыл окно. Одним движением проскользнул внутрь, втянул за собой сумку. Закрыл окно и поднял осколки стекла, ви-севшие на скотче. Ещё одним куском ленты закрепил осколки в прежнем положении, скрывая следы взлома. Стараясь ступать как можно тише, он пошел по чердаку, разыскивая люк. Подметки из губчатой резины совершенно скрадывали шум шагов.