Мама Дена положила яблоко ему на колени, наклонилась, быстро поцеловала его и выбежала из автобуса. Ден услышал собственный крик ей вслед: отчаянное, протестующее «Нэ-эт!» Двери автобуса с шипением закрылись, он тронулся в путь.
2
Ден приподнялся на кровати, вытянул шею. Наконец-то нянечка ушла! Можно спокойно продолжать смотреть в окно, там старшие ребята играют в мяч. Скорей бы уж он, Денис, подрастал и тоже мог после обеда гулять вместе с большими. Правда, глупо спать, когда солнце в небе светит так ярко. Ден сел, подпер руками подбородок и стал смотреть в окно. Вздрогнул: сзади заскрипела кровать. Это Алишер Максутов закачался во сне. У них в группе многие качались. Ден не качался. Только иногда, совсем редко, если уж никак иначе не получалось заснуть, сосал палец. И его за это ругали. Ден считал, что это несправедливо, ведь когда-то палец был его единственным другом, помогавшим пережить одиночество! Ден философски вздохнул. Ого! За окном, буквально в нескольких шагах, упал мяч. Ден даже подскочил на кровати. Сейчас бы выпрыгнуть из окна, подбежать к мячу и пнуть его изо всех сил! Все бы сразу поняли, что он уже большой, и не стали бы укладывать его спать после обеда, большие ребята стали бы брать его в свои игры.
За окном послышались крики, а потом... Потом из-за куста выскочил Сашка Конев, схватил мяч в охапку и побежал отдавать его Тимуру - большому мальчику со свистком. Та-ак! Значит, Колесо не спал после обеда! Ден надулся. Колесо вот уже два года жил вместе со своим братом в «семье» -- так называли группы, в которых братья и сестры собирались вместе. Денис же жил в общей младшей группе, и все потому, что у него не было ни брата, ни сестры. С Сашкой они виделись каждый день в Колосовском детском саду. И хотя ноги у Сашки стали длинными и почти прямыми, Ден продолжал называть его Колесом: это слово всплывало откуда-то из глубины его памяти; вместе с ним Денис вспоминал розовый халат, белый фартук, руки, поправляющие воротничок на его рубашке, тихий ласковый смех и голос, щекочущий ухо: «Дениска, ты ведь хороший мальчик, да?» Ден как сейчас слышит этот голос, у него даже в глазах защипало, и он по привычке сунул палец в рот. Наверное, это его мама вспоминается ему. Противный лопоухий Ванька Мещеряков говорит, что у него, Дена, нет никакой мамы, но Денис-то знает лучше! Иначе почему тогда он помнит Дом?..
Его теперь часто брали домой: то ночная нянечка Баба-Валя, то молоденькая воспитательница Мама-Нина-Алексеевна, то повариха Тетя-Шура. Их дома, как и все дома в Колосовке, были снаружи почти одинаковыми: деревянными или кирпичными, с треугольными крышами (Ден научился уже рисовать такие), внутри были деревянные скрипучие полы, теплые печки, там всегда пахло парным коровьим молоком. Но Ден хорошо помнил длинный узкий коридор с большим шкафом для одежды вдоль стены, светлую кухню, выложенную голубыми плитками (почти такими же, как в детском саду, в столовой, но гораздо красивее), стол, на котором перед Денисом стояло столько всего вкусного, много книг и большой цветной телевизор в просторной комнате. И еще: целый день Денис тогда не плакал и не сосал палец. На этом воспоминания заканчивались, но Денис скучал по этому дому и хотел туда вернуться.
Солнце за окном вдруг спряталось за неизвестно откуда взявшееся серое облачко, похожее на жирного кота, живущего при столовой. Мальчишки с мячом ушли в лес - Дену их отсюда не увидеть. Он вздохнул и лег на кровати. Что же - спать? Дену спать не хотелось. А поиграть не с кем, все спят, даже Мещеряков. Вот бы проснулся Мещеряков, они бы снова начали спорить, и их бы наказали. Поставили бы в угол, и прекрасно! Воспитателям в тихий час обычно совсем не до того, чтобы следить за наказанными. Можно будет и поиграть, хотя Мещеряков наверняка наябедничает, и потом они обязательно подерутся...