— Да ладно! И похуже называют.
Баба Зина улыбнулась.
— И обижаются по-разному.
Ирина пожала плечами. Вот уж что ее не трогало, так это названия. Вон, до революции МУРа не было, был Московский Уголовный Сыск, то есть МУС.
Догадываетесь, откуда пошло слово "мусор"?
Что совершенно не мешало предшественникам ловить и сажать всю эту пакость. Хоть крокодилом назови, только на стейки не пускай.
— Ты б слышала, как тут Дашка орала, дочка, в смысле. Вся улица слышала!
— Я бы убила, — честно призналась Ирина. — Вот взяла и пришибла.
— Ну и она хотела. А потом плюнула. Ума нет — и не добавишь.
Спорить было сложно.
— И разгром этот у них…
— И-и… тут это регулярно. Раз в неделю так точно кого-то разнесут.
Ирина аж головой помотала.
— А у нас столько заявлений нет?
— Не все их подают. Да и народ разный, и вообще…
Ирина не удержалась, и вытащила из кармана ксерокс плана квартала.
— А вы не пометите, у кого было, а у кого не было?
— А ты решила в мисс Марпл поиграть?
— Она же старая!
— Ладно. Тогда мисс Марпл — это я.
— А я согласна на капитана Гастингса.
— Нет уж, ты дорастай повыше…
Ирина вздохнула.
Официально препятствий нет, хоть бы и генералом. А вот неофициально… сколько женщин-генералов вы знаете?
Единицы. Генерал-полковник так и вообще одна штука на всю Россию. [2]
— Попробую. Так покажете?
— Не люблю я эти карты…
Совместными усилиями было проставлено аж четырнадцать крестиков. И Ирина положила себе пройти сегодня мимо, хоть посмотреть.
На языке вертелся вопрос, почему этим никто не занялся, но…
Она — стажер. У нее пока шилохвостость повышенная. А ребята лямку тянут. Для них это рутина, так-то. И домашние дела, и быт, и…
Да много чего.
Хотя одну закономерность Ирина уже подметила. Все дома были угловыми. Да — или нет?
Проверим…
Заодно и пирожки растрясем.
Растрясла. И порадовалась.
Впору было выдавать себе пирожок за сообразительность.
Квартал рассекали дорожки. Не сплошная застройка, двор во двор, а два дома рядом — дорога, еще два дома — опять дорога. Вдоль — два дома, поперек — четыре, этакая шахматная клетка. Участки хоть и крохотные, но друг от друга отделены.
Уж кто так спланировал, неизвестно, но удобно. И проехать, и пройти, и припарковаться…
Все дома были угловыми.
Ну и что это может значить?
Ирина решила, что если еще кого-то обнесут, она попробует поговорить с Саней. Или с Петровичем. А вдруг прислушаются?
И пошла домой.
В общагу.
Люся была в комнате.
Сидела, потягивала мартини из бокала с оливкой, разбавляла джин-тоником и выглядела донельзя довольной.
— Что случилось?
Ирина и так себе это представляла. Либо познакомилась с кем-то, либо премию дали…
— Ирка, садись, тяпнем!
— Люсь, сил нет. А пирожков хочешь?
— Мартини — пирожками?
Ирина коварно раскрыла кулек, и настроение Людмилы тут же поменялось.
— Давай!
— Так что случилось-то?
— Иришка, это класс! Такой случай раз в жизни бывает!
— Какой? Ты кого-то встретила.
— Нет. То есть да, но не в том смысле…
— А в каком? — тут уж и Ирина заинтересовалась.
— Я тут с одним перцем познакомилась… уже бросать его хотела, так себе, и в постели слабоват, два раза сунул-вынул и думает, дело сделал…
Ирина поморщилась.
Вот о постельных делах ей решительно слушать не хотелось. Довольно!
Люся фыркнула на подругу и перешла к делу.
— У него в Соротском районе бабка есть. Старая, уж под восемьдесят. Помирать собирается, слегла, за ней ухаживать надо.
— Ну и?
— Сам он не может, мужик же. Как ему горшки из-под бабы таскать?
— Да тут и женщина не каждая согласится.
— А я соглашусь, Ир. Он мне ее долю в хибаре, а горшки я повытаскиваю. А получу хибары — можно будет и продать, и в ипотеку вступить… это на первый взнос накопить сложно. Хоть нам помощь и положена, но условий там — поди, получи! А если база будет, я справлюсь. Там, глядишь, и жизнь налажу. А то что за любовь — в общаге-то?
Ирина кивнула.
— Дай Бог. А там ухаживать вовсе некому?
— Да есть там дочурка. Развонялась на три квартала, я не буду, я то, я се, у меня порог брезгливости повышенный, прикинь, какая паскуда?