— Ты вообще, местная?
— Не-а. Деревня Ледянкино, — информация была далеко не секретной.
Да, деревня. И что?
Не дярёвня же?
— Родители, братья, сестры?
— Все в наличии. А еще козы, коровы и куры.
Петрович невольно улыбнулся.
В принципе, картина была ясна.
Приехала девочка из деревни, поняла, что юристов много, а работы мало, надо как-то в городе зацепиться. Почему бы и не так?
Койку дали, учат, работа будет….
А там и замуж выскочит, в декрет уйдет.
— Ириш, тебе лет сколько?
— Двадцать три.
Скоро будет двадцать четыре, но это уже детали.
— Парень есть?
— Нет.
Выводы Петровича стремительно подтверждались. Ирина понимала, о чем думает мужчина, но не торопилась его разубеждать.
Зачем?
Все в меру, в свое время…
На столе зазвенел телефон. Петрович протянул руку и снял трубку.
— Опорный пункт полиции номер четыре. Участковый Куницын слушает.
Из трубки, захлебываясь, рванулся истеричный женский голос. Петрович послушал пару минут, потом вздохнул с таким видом, что Ирине даже стало его жалко.
— Хорошо, Марина Ивановна. Сейчас приеду.
Визг продолжился.
— Я же сказал. Сейчас буду.
Дослушать пришлось до конца. Еще примерно минут десять, вставляя "да-да", "конечно" и "собираюсь", Петрович изображал мученика телефонного. Потом визг стих, мужчина положил трубку, осторожно, как гранату, и вздохнул.
— Гнидская.
Мужчины выразили сочувствие всем своим видом.
— Ну что, стажер, собирайся. Потопали.
Ирина кивнула и встала со стула, демонстрируя, что она всегда готова.
Участковые проводили ее взглядом.
На улице царила ранняя апрельская весна.
Петрович улыбнулся солнышку и повернулся к Ирине.
— Ну, пошли. А то Гнидская весь мозг выест.
— Гнидская? — не удержалась Ирина. — Дал же бог фамилию.
— Вот еще. Так-то она Глинская. Утверждает, что родственница тех самых Глинских, которые мамочка Ивана Грозного. Но такая гнида…
Ирина кивнула.
— А что случилось?
— Да ничего у нее не случилось. Скучно бабе, вот и все. Дети выросли и разъехались подальше от мамуси, а тут еще сосед сверху ремонт затеял. Догадываешься, как не повезло бедолаге?
Ирина догадывалась. Даже сочувствовала.
— А мы что там делать будем?
— Вести разъяснительную работу, — мрачно проворчал Петрович. — Пошли. И давай-ка завтра в джинсах и в удобной обуви.
Ирина кивнула.
Не объяснять же, что она производила первое впечатление. А для этого нужен был костюм и приличный вид. Второго-то шанса его произвести не будет.
А потом можно и в джинсах.
Если ее возьмут на работу, вопрос другой. А стажеру пока форма не полагается. Не выдают.
Идти, по счастью, было недалеко.
Петрович топал вдоль пятиэтажек, с кем-то здоровался, кому-то пожимал руку… чувствовалось, что его в этом районе хорошо знают и уважают.
— Опять…
Иван Петрович решительно свернул с дороги и направился к столу, за которым сидела компания из трех человек.
Ирина определила бы их, как работяг в запое.
Бывают такие, заработают и гулеванят. Потом выйдут из запоя, опять заработают — и опять гулять. Дело житейское, бывает…
— Как дела, Витя?
Один из "работяг" поднялся со скамейки и пожал протянутую руку.
— Потихоньку, Петрович. Ты-то как?
— Наша служба и опасна, и трудна, сам знаешь, а у тебя смена закончилась?
— Да. Ты не волнуйся, Петрович, я свою норму знаю. Выпью ведро — и стоп.
— Ведро — не беда, ты главное, не бушуй.
Витя развел руками почти что с извиняющейся улыбкой.
— Постараюсь, Петрович.
— Всего хорошего.
Иван Петрович козырнул — и направился прочь от скамейки.
Ирина ждала пояснений.
— Это Витя. Человек хороший, работает на буровой платформе, нефтяником. Полгода там, полгода тут.
Ирина хмыкнула.
— Тяжело семье, наверное.
— Жена особо не страдает. Денег он дает достаточно, а остальное… всякое бывает. Сама понимаешь.
Ирина кивнула.
Вот уж что она отлично понимала.
— Вот, приезжает Витек, отдает ей деньги, а на заначку начинает гулять. Потом находится добрая душа, кто-то да стукнет, что жена — неверна, ну и начинается у мужика гон.
— Гон?
— Ага. За любовниками. Гоняется и норовит их рогами забодать.
— А как он узнает — кто?
— Он и не узнает. Тут как повезет.
— А жену он не трогает?
— Нет.
— Хоть тут повезло.
— Гуляла б она поменьше или поосторожнее, — махнул рукой Петрович. — Все, пришли.