Когда мы с Клэем общались с организатором свадьбы, мы говорили о минимальном количестве гостей. Она спросила о моих родителях, на что я ответила, что они уже умерли. Она спросила о родителях Клэя, и он сказал, что они могут прийти, но не стоит планировать для них ничего особенного.
Но теперь они здесь. На несколько дней раньше, чем планировалось.
На кухне все еще стоит бокал шампанского, но это, наверное, плохая примета. Я достаю бутылку красного. И еще одну белого.
— Как прошел полет? — спрашиваю я.
— Сухой воздух. Слишком тесно, даже в первом классе.
Родители Клэя, по его словам, успешны. Его отец, Томас, управляет собственной компанией. Он уверен в себе, как и подобает деловым мужчинам за пятьдесят. Его мать, Сэнди, стройная, с медово-русыми волосами, подстриженными в аккуратный боб.
— Что вы предпочитаете? — спрашиваю я, протягивая обе бутылки.
— Газированная вода была бы прекрасна для нас обоих, — отвечает Сэнди, едва взглянув на вино.
— Хорошо. — Я возвращаюсь на кухню и открываю дверцу холодильника. У нас нет воды.
Когда я приношу матери Клэя воду из-под крана, у нее поджимаются губы. Они с мужем сидят в креслах, похожих на подставки для книг. Я сажусь на диван.
— Мы так рады, что вы смогли приехать, — говорю я.
— Наш единственный сын сказал нам, что планирует жениться, — сухо говорит Томас. — Мы улетели первым рейсом.
«Планирует», а не «собирается жениться». Неужели он хотел сказать, что наше мнение — мнение Клэя — еще может измениться?
Уверена, что нет.
Все, чего хотят родители, — это знать, насколько любимы их дети. Именно это я и собираюсь им показать.
— Клэй постоянно говорит о вас. — Это немного неправда, но это в духе семьи, так что я не думаю, что мой жених будет возражать.
— Правда? В прошлом году мы впервые услышали о тебе, — говорит Сэнди.
Моя улыбка угасает.
Несколько минут мы ведем светскую беседу, но мне кажется, что я играю в какую-то игру наедине с собой. Каждый раз, когда я начинаю какую-то тему, мне приходится продолжать ее. Звук открывающейся двери заставляет меня подпрыгнуть от надежды.
Входит Клэй, одетый в серые спортивные штаны, с надвинутой на голову кепкой и перекинутой через плечо сумкой для снаряжения.
— Клэйтон, дорогой, — радуется его мама.
Мои брови взлетают до линии роста волос. Я никогда раньше не слышала, чтобы кто-то заискивал перед Клэем. Это не то, чего я ожидала от него или даже терпела это. Но он выглядит на удивление расслабленным, его взгляд перебегает с одного места на другое, когда его родители поднимаются и обнимают его: отец подходит к подбородку Клэя, а мать едва достает ему до груди.
— Можно тебя на минутку? — говорю я, как только они заканчивают приветствовать друг друга.
Клэй следует за мной в спальню, где я аккуратно закрываю за нами дверь.
— Ты знал, что они приедут? — Я стараюсь, чтобы мой голос был достаточно низким, чтобы они не услышали его из другой комнаты.
— Не сегодня. — Он ставит сумку на кровать и проводит рукой по волосам.
— Но ты счастлив, что они здесь, — говорю я. Клэй держит свои эмоции в тайне, даже иногда со мной, и я хочу быть рядом с ним.
— Мы решили устроить свадьбу здесь, чтобы пригласить родственников и друзей.
Он прав.
У меня не так много родных, а эти люди сделали Клэя тем, кто он есть. Я хочу завоевать их доверие.
Я расправляю плечи.
— Тогда они должны остаться на ужин.
Брови Клэя приподнимаются под густыми волосами.
— Ужин, — повторяет он.
— Да. Я хочу узнать их получше. Я сделаю заказ в том ресторане, который нам нравится. — Я сверкаю уверенной улыбкой.
Я заставлю их поверить, что я лучшая невестка на свете. Если Клэй их любит, то и я полюблю.
— За последний месяц у меня было десять рекламных предложений, — заканчивает Клэй. — Мой агент купил два новых «Мазерати» в этом году благодаря мне.
Том сидит на краю своего кресла.
Сэнди сжимает руки в кулаки, наклоняясь к нему. — Клэйтон, это замечательно. Ты заслуживаешь этого и даже больше.
Его отец кивает.
— У тебя будет еще больше предложений в этом году и в последующие годы.
После приезда Клэя я отлучилась, чтобы переодеться и позвонить в наш новый любимый ресторан, чтобы узнать, смогут ли они доставить ужин. Не зная, что им нравится, я заказала пару порций всего.
Теперь, когда мы сидим за столом, уставленным едой, это настоящий праздник любви, и Клэй в центре всего этого. Он, кажется, действительно ничего не замечает.
— Бороться за чемпионство непросто, но мы стараемся получать удовольствие от этого испытания. Особенно учитывая, что я не уверен, как долго еще буду играть в баскетбол.
Ухоженные брови его матери приподнимаются. — Что ты имеешь в виду?
Клэй встречает мой взгляд. — Невозможно играть профессионально вечно.
У меня замирает сердце. Я люблю его за то, что он сказал это вслух. Это было для него непростым моментом, когда он понимал, что однажды ему придется заняться чем-то другим.
— Да ладно, Клэйтон, — говорит его отец. — В наши дни есть способы продлить карьеру. Операции. Скамейка запасных. Ты рожден для этого. Ты гладиатор, — говорит его отец. — Ты был создан для битвы.
— Гладиаторы умирали молодыми, — замечаю я. — Я бы предпочла, чтобы Клэй наслаждался жизнью еще долго после завершения карьеры, а не мучился от слишком частых травм.
Все взгляды устремлены на меня.
— Чем ты занимаешься? — спрашивает отец Клэя таким тоном, что мне становится интересно, есть ли правильный ответ.
— Я художник. В основном рисую.
— Нове было поручено сделать много важных работ, — говорит Клэй. Я испытываю гордость и благодарность за то, что он заступился за меня. — Ее первая крупная работа была на стадионе «Кодиакс».
— Хорошо, что ты поспособствовал этому, — говорит его мама.
Он этого не делал.
Я сжимаю свой стакан и бросаю взгляд на Клэя, стараясь не показаться отчаявшейся. Завоевать их оказалось сложнее, чем я думала.