Лиза подошла к зеркалу, привычным движением, закинув руки, подправила локоны прически. Надела шляпку и с сумкой через плечо вышла на узкую, душную, запруженную гомонящими людьми Августаштрассе. Еще не доходя до закусочной Ха-О, она увидела толпу у витрины, потом услышала звон разбитого стекла и крики девушек. Сомнений не было — какие-то молодчики громили закусочную. На улицу полетели стулья, столики, тарелки, несколько человек начали поливать все это мутноватой жидкостью, потом подожгли, и по улице поползли душные клубы дыма.
Стоявшая впереди Лизы пожилая женщина осуждающе покачала головой и громко сказала, ни к кому не обращаясь:
— Эти должны помочь нам? Это же совсем, как наци.
Один из поджигателей обернулся, — Лизу поразило его искаженное злобой лицо, горящие бешенством глаза. Он шагнул к женщине и, гнусно выругавшись, ударил ее по голове. Женщина упала, даже не вскрикнув. Толпа мгновенно растаяла, только Лиза, испуганно опустившись на колени, тщетно пыталась поднять потерявшую сознание женщину. Парень толкнул Лизу в плечо:
— Брось эту падаль, а то я тебе...
Слова его заглушил рев сирены. В узкую улочку с двух сторон въехали полицейские машины, из них горохом высыпало человек тридцать.
Такого ужаса Лиза еще не видела — погромщики были вооружены железными палками, ножами и кастетами, они не думали сдаваться и яростно сопротивлялись. Двое полицейских подскочили к тому, что грозил Лизе, схватили его за руки, пытаясь завернуть их за спину и вырвать кастет, но это им не удалось, — несколько секунд все трое яростно и молча вертелись на месте; подбежавший к ним верзила в сером пиджаке ударил железной палкой одного из полицейских — удар пришелся по шее. Полицейский грузно осел на мостовую. Вдвоем парни повалили второго полицейского, пытаясь вытащить у него из кобуры пистолет. Он, лежа, ударил серого в живот, — тот согнулся, прижав локти к животу, широко раскрыв рот и тяжело дыша. Что сделал полицейский со вторым — Лиза не заметила, хотя все это разыгралось в двух шагах от нее, только тот вдруг страшно закричал и повалился на мостовую, а полицейский перекатился набок — Лиза увидела, что он двумя руками держит кисть парня. Набежало еще несколько полицейских, обоих громил схватили — Лиза услыхала, как щелкнули наручники.
Гнусно ругаясь, парни пошли к машине.
Из закусочной вывели еще несколько погромщиков — у одного была разорвана штанина, сквозь прореху виднелась голая коленка.
Лежавшего на мостовой полицейского осторожно подняли — голова его неестественно склонилась. Лиза до боли прикусила губы: она поняла, что этот человек мертв. Ему перебили шейные позвонки. И вдруг Лиза закричала:
— А-а-а! Это он, это он сделал, я видела! — Она вскочила, схватила какого-то полицейского за рукав и потащила его к машине, где сидели арестованные. На ее крик кое-кто из них обернулся — Лиза узнала убийцу в сером пиджаке. — Он, он, он, убил!
— А женщину?
— Что — женщину? — Лиза не поняла.
— Кто... ее? — полицейский кивнул в сторону пожилой женщины, которую как раз клали в машину рядом с мертвым полицейским.
— Я тоже видела! — заторопилась Лиза. — Да, да, видела! Это вот он, — она указала.
— Где вы живете? Их будут судить, на суде вы все расскажите.
— Я? В суд? — Лиза вдруг вспомнила, что и ее Макса будут судить. Судить? Ну да, — пусть! Но он не убийца. Он просто несчастный человек. А этих — этих надо, как убийц! И она будет свидетелем! Лиза назвала полицейскому свою фамилию, адрес. Он записал.
— Куда вы ее повезете? — спросила Лиза.
— В больницу.
— Я поеду с ней, — Лиза подумала, что полицейские оставят эту женщину, и никто не будет знать, как и что с ней случилось.
— Тогда скорее в машину. Да нет, не туда! В кабину — садитесь.
— Товарищи! Сейчас я был у шефа. Он просил передать вам следующее: сегодня в шесть часов утра по всей Республике боннским провокаторам и американской агентуре удалось спровоцировать массовые беспорядки. На улицах наших городов снова пролилась кровь. Недобитое фашистское зверье подымает голову и готовит массовый террор. Нам приказано: на всех заводах, фабриках, во всех учреждениях разъяснять людям, обманутым провокаторами, как необходимы сейчас величайшая бдительность и гражданский, государственный порядок. Только изолировав вражескую агентуру, мы сможем восстановить мир и спокойствие в Республике. Никакой пощады убийцам и погромщикам! От нас требуется решительность и величайшая преданность партии и народу. Я не хочу скрывать серьезности положения. Кто не чувствует себя готовым к жестокой борьбе — может сейчас уйти.