– Что это? – с трудом выдавил из себя я, зажмуриваясь от фотовспышки.
– Прошу любить и жаловать, – процедил Андрей сквозь зубы. Обещанное явление природы в разгаре.
– Здравствуйте, хозяева дорогие! – Дверь микроавтобуса отъехала в сторону. – А вот мы вас и засняли. С трех ракурсов, между прочим, в динамике. Я недавно на распродаже купил фотоаппарат, у него такой режим: программируешь, и он снимает двадцать кадров в минуту. Потом можно монтировать как мультфильм. Под тысячу стоил, а я взял за триста. Галя! Галя! Ну где же ты пропала? Галочка!
Сушество, из которого извергались потоки технико-экономических данных, было невысоким и обладало курчаво-черной волосатостью всех выдающихся конечностей, кроме головы. Одето явление было в совершенно не подходящие к сезону холодных ветров шорты плантаторского типа, ярких тропических расцветок рубашку с короткими рукавами и зимние, высокие шнурованные замшевые ботики, достающие почти-что до колен.
– Петр Аркадьевич, двоюродный дядя, – страдальчески выдохнул Андрей. – А это друг мой, Александр.
– Петя, – жизнеутверждающе подтвердило тропическое существо, тряся мою руку. – Очень приятно. А супругу мою Галей зовут. Галя! Галусик! Ну куда же она подевалась. Вот вечно эти женщины застрянут по своим интимным делам, даже в автомобиле ими умудряются заняться. Глаз да глаз за ними нужен. Ха-ха-ха! – Он снял с пояса портативную рацию.
– Мне тоже... Очень... – я растерялся от шуточек Петра Аркадьевича и с удивлением посмотрел на рацию.
– Волки Толки, – объяснил двоюродный дядя. Очень удобная вещица, рекомендую. Вот, например, пошли мы продукты покупать: Галя в овощной отдел, я, натурально, в мясной, вспоминаешь что-то по пути, переговариваешься. А уж про торговый центр и говорить не приходится. Расстояния - в километры.
– Петя, это ты? Прием! – Раздалось из рации.
– Галя! Ну где же ты пропадаешь, честное слово, неси камеру, и ни в коем случае не прекращай снимать. Это же история, семейный архив. Встреча на Эльбе, можно даже так выразиться. Потом состаримся и смотреть будем, вот ведь как...
– Петя, а если батарейка сядет? Прием! – с металлическим хрипом возразил из рации голос.
– Я запасную взял, – успокоило супругу волосато-тропическое создание. – Кстати, и камеру, и батарейки купил задешево. Хотите научиться, Александр? И ты, Андрей, тоже поучись, пока я жив. Так вот: на рождество объявили скидку в двадцать пять процентов, а я захватил прошлогоднюю газету, вырезал объявление, у них в предыдущее рождество была распродажа по пол-цены. Я все газеты храню на такой случай. Ну, представляете, показал им, говорю: конкуренты скинули половину, а я возьму за треть. Они уперлись, но куда там, я не отступал.
– Петя у меня такой энтузиаст! Он каждую неделю изучает все газеты, что где продается, все новинки... Выписывает, сравнивает. Ой, здравствуйте, с этой камерой все на свете позабудешь! – Произнесло все это шуршащее платье с торчащей вместо головы видеокамерой.
– Законная половина, прошу любить и жаловать. Александр, это к вам относится, а то у вас физиономия какая-то кислая, словно вы чем-то недовольны. Или вам Галочка не нравится? Ха-Ха-Ха!
– Да я, собственно. – Двоюродный дядюшка начал меня раздражать. – Все нормально.
– Шучу! Шучу! А это наш с Галей подарок на день благодарения, – Петр Аркадьевич с торжествующим выражением лица протянул Андрею нечто хромированное, напоминающее плод несчастной любви медицинского шприца с манометром.
– Что это?
– Ну как же, темные вы люди! Это - термометр для определения степени готовности индюшки. Достаешь из духовки, втыкаешь внутрь. Если в глубине тела триста семьдесят пять градусов исполнились - можно кушать. Я, кстати, и исполнительницу главной роли привез. Подкормить, так сказать, племянничка. Галя, снимай скорее вынос птицы!
– Зачем? – Вопрос этот застрял у Андрея в горле, так как сизое тело, вытаскиваемое из багажника родственниками, размером и цветом своим напоминало зрелого, умершего дня три-четыре назад гражданина, страдавшего при жизни ожирением средней степени.
– Люблю я этот праздник, – Петр Аркадьевич, сопя, волок труп по дорожке, ведущей в дом. – Душевный он, родных повидаешь, посидишь по-человечески, покушаешь досыта. Кстати, – какая-то мысль чрезвычайной важности посетила гостя, и он отпустил дохлую индейку, как ни в чем не бывало вытерев окровавленные руки об рубашку. – Как же так, я гостя вашего до сих пор в картотеку не занес! – И из кармана шорт извлеклось плоско-черное с крохотными клавишами и электронным индикатором.
– Не надо в картотеку, – при виде распростертого на дорожке индюшачьего трупа меня начало мутить. – Не хочу.
– Извинения не принимаются! Ха-ха! Адресок, телефончик. А вот эту коробочку можно кабелем подключить к персональному компьютеру. Вещь!
– А может быть, выпить чего-нибудь хотите? – вовремя вмешался Андрей. – Петр Аркадьевич, водочки? Галочка, как насчет винца? Красненького? Пожалуйста! Ну, за встречу!
– Не откажусь, не надейтесь! – Петр Аркадьевич сунул электронную записную книжку в карман и с удовольствием причмокнул, увидев тарелочку с нарезанным дольками соленым огурцом. – Надо вам портативный пылесос показать, он у меня в машине.
Упоминание пылесоса было настолько неожиданным, что я вздрогнул и расплескал водку.
– Очень удобная вещица. Сам же намусорил, сам собственное дерьмо и убираешь. Ха-ха-ха!
Я зажмурился и выпил рюмку, предвкушая остаток вечера и трогательную семейную трапезу.
– Ну что же, сейчас индюка зарядим... В духовочку его... Тьфу ты...
– Что? – Андрей закусил губу.
– Да, не влезает, – Петр Аркадьевич уже наполовину засунул мертвую птицу в духовку, но туша застряла, ляжки торчали снаружи, и мешали дверке закрыться. – Надо же, до чего у вас все миниатюрное, в моей кухне слона можно запечь. Ха-ха-ха!
– Слушайте, Петр Аркадьевич, бросили бы вы ее. Закуски полно, пропадет. – содрогнулся я.
– Это ты прекрати, Лександр. Какой же день благодарения без индюшки! Вот только резать придется. Галя! Галечка! Принеси из багажничка мой любимый нож.
– Да зачем, вот же ножик... – вмешался Андрей.
– А у меня особенный, с электроприводом. Незатупляющийся.
– Ох, – застонал Андрей. – Я не доживу до понедельника, – шепнул он мне на ухо. – Эти юные техники с ночевкой приехали. Давай напьемся до скотского состояния, и побыстрей.
– Еще вот здесь надрезик завершим. Жаль, конечно, такого зверя кромсать, – нож с визгом врезался в синюшный труп, и брызги мутной, смешанной с птичьим жиром крови, покрыли кафельную плитку на кухонном полу. – Но ничего уж не поделаешь.
– Господи, – мысленно взмолился я, преодолевая дурноту. – Несмотря на то, что тебя нет, прошу, яви знамение, испепели эту гадкую птицу небесным огнем. И избавь нас от этого недоразумения в шортах, ну что тебе стоит! Нет, – я испугался и решил, что становлюсь неврастеником, – Петра Аркадьевича испепелять не надо, пусть он просто исчезнет, по возможности бескровным образом.
– Вот так! – И Петр Аркадьевич, напрягшись, закрыл-таки дверь духовки. – Теперь включаем… – Рука его протянулась к выключателю, щелкула им, и в эту минуту случилось нечто сверхъестественное: В духовке нехорошо треснуло, вспыхнуло фиолетовым огнем, затем из нее повалил черный дым, и одновременно во всем доме погас свет, в результате чего стало совершенно темно.
– Твою мать, – не сдержался Петр Аркадьевич. – Током дернула, сволочь.
– Надо же, как быстро осенью темнеет, – удивился Андрей. – Еще час назад солнце светило.
– Петя, что случилось? – Галю можно было безошибочно определить в темноте по горящему глазку видеокамеры, запечатлевшей засовывание птицы в духовку и последовавший электрошок супруга.