«Любишь выделяться? Ментальный чип из белого золота по привлекательной цене…»
«Продам бункер. Телефон…»
В преддверии Главного События Последнего Столетия, люди разделились на два лагеря. Кто-то считал дни до Интеграции, мечтая о том, как будет гулять по Марсу, не вставая с дивана, а кто-то всерьез верил, что за всемирным объединением мозгов грядет апокалипсис.
На фоне всеобщего безумия, Карла Престон продолжала оставаться той самой «девочкой, с которой все началось».
Вначале она перестала ходить в школу, а потом и вовсе выходить из дома. Целыми днями Карла лежала на диване и мечтала о том, что когда сознание всех людей на Земле объединится, когда языки исчезнут, а расстояния перестанут быть преградой, она наконец-то сможет найти себе парня.
Две недели до Интеграции
— Слышь, Доран когда в последний раз заходил? — спросил Клаус, потирая свою окладистую бороду.
— На прошлой неделе, — тут же ответил бармен. — Я слышал, он отправился в Тибет.
— В Тибет?! — Клаус оглушительно заржал. — На кой чёрт?
— Решил, что в момент Интеграции, он должен быть на месте силы.
— Может и мне в Тибет ломануться? — Клаус продолжал веселится. — Слышь, Стефан! Махнем в Тибет? Автостопом?
— Лучше на Стоунхендж, — отозвался Стефан. — Сейчас допью и погнали.
— Это наш последний шанс, понятно? — после того как в один прекрасный день мама Антона проснулась немой, голосом совести в их семье пришлось стать неразговорчивому отцу, Валентину Сергеевичу. — Мы уже три раза переноси визит к врачу. Больше они нас не примут.
— Шли бы без меня, — тихо сказал молодой человек, уныло попинывая плинтус в коридоре клиники.
— Мы своих не бросаем, — отец шутливо подмигнул, но столкнувшись со взглядом Людмилы Павловны, вмиг приуныл. Все-таки это должен был быть назидательный разговор.
Над дверью загорелась лампочка. Людмила Павловна подпрыгнула от неожиданности и суетливо принялась запихивать семейство Артемихиных в кабинет.
— Ну что, сегодня не сбежите? — шутливо поинтересовался врач и, не дожидаясь ответа, пошел мыть руки.
Антон послушно уселся в кресло и тут же столкнулся со взглядом матери. С тех пор как она потеряла голос, её единственным способом воздействия на него стал вот этот скорбно-осуждающий взгляд.
— Все нормально, мам, — отмахнулся Антон.
— Волнуетесь, молодой человек? — поинтересовался врач и, прежде чем Антон успел что-то сообразить, щедро натер его висок спиртом. — Один маленький укол, и вы станете таким же как все.
«Как все». В шестнадцать лет, когда больше всего на свете хочется свободы, услышать такие слова страшнее приговора о смертной казни.
— Нннет, — промычал Антон и мотнул головой.
— Сидите спокойно, юноша! — врач уже занес огромный шприц над его височной костью. — Нам ведь не нужны несчастные случаи?
— Нет! — голос Антона приобрёл силу.
— Я думал, мы договорились, сын! — произнес отец, разумеется, с подачи Людмилы Павловны.
Но Антон уже не слушал.
— Не буду! Не буду! Не буду! — прокричал он, брызжа слюной. Вся его природа бунтовала в этот момент. Симпатичные доктор вмиг превратился в зомбяка из компьютерных игр, который хочет высосать его, Антона, бесценные мозги. Изо всех сил оттолкнув руку со шприцем, молодой человек выбежал из кабинета. На улицу, на свежий воздух, подальше от всех этих чипов и коллективных сознаний.
— Я не такой как все, — сказал он, улыбнулся сам себе и закурил сигарету.
День Интеграции
Какие бы надежды или страхи человечество не питало по поводу будущего, дни, отпущенные до Интеграции, неумолимо подошли к концу. Как и предполагал некий доктор Возницки, более половины жителей планеты остались без голоса. И все же, в пабе в этот день было шумно.
— Пошумим напоследок, что скажете?! — бойко произнес диктор с экрана телевизора. Многомиллионные трибуны, на которых он стоял, ревели от гула. Дудки, палки-стучалки и другие шумоизвлекатели создавали просто невообразимый гвалт.
— Раз эволюция сыграла с нами злую шутку, пусть Земля запомнит нас как самых громких её обитателей!!
— Аминь! — Клаус поднял стакан, до краев наполненный пивом.
Бармен и Стефан молча сделали то же самое.
— Запускаем обратный отсчет! — прокричал в камеру диктор. — Десять!
Девять!
Мэй Лан и Сяо Лан держались за руки. Телефоны больше были не нужны: меньше чем через десять секунд они услышат не только мысли друг друга, но и мысли своей малышки. Мэй плакала от счастья, а Сяо с мужественным лицом гладил её по голове.
Восемь!
Карла лежала на диване и хрустела чипсами. Ну а что — в последний день можно себя порадовать. Когда наступит Интеграция, она обязательно бросит все вредные привычки. Похудеет на пять килограмм, съедет от деспотичного отца и непременно заведет себе бойфренда. И никто, никто и никогда больше не будет смеяться над нелепой девочкой с брекетами.
Семь!
«Мы расстаемся. Извини».
Антон снова и снова перечитывал сообщение от Ани. Какой же он дурак! В этот момент его мать с отцом, должно быть, считают секунды до Интеграции, а он стоит под дождем в полном одиночестве. Без девушки, без друзей, без чипа.
Шесть!
Но были и те, кто не считал секунды. Мистер Керриган, например, пил кофе с булочкой, а его молодая соседка, мисс Паулз, вела в этот момент весьма бурную интимную жизнь.
Пять!
Британские учёные до конца не были уверены, что Интеграция сработает, ведь никто и никогда не тестировал подобное в масштабах семи с половиной миллиардов человек.
Четыре!
«Надеюсь, я не угробил всех людей на планете?» — покрываясь потом, подумал изобретатель ментального чипа профессор Вяземский.
Три!
Так или иначе, пути назад больше не было.
Два!
Один.
В мире стало тихо. Умолкли стадионы, площади и парки. Машины больше не мчались по автострадам, с диким рёвом обгоняя друг друга.
В школах не слышен был детский смех, а в пабах — звон стаканов и шипение свеженалитой пивной пенки.
Люди сидели по домам. Немые словно рыбы, с остекленевшими глазами. Они смотрели сны о других городах и странах, общались и знакомились, учились и обменивались информацией.
Интеграция взломала их черепные коробки и объединила сознания в единый мегамозг.
Люди лежали в своих постелях и не шевелились. А зачем, когда их разум теперь способен в мгновение ока перенестись в любую точку мира?
Антон стоял под мостом и прислушивался к тому, как гулко дождь барабанит по жестяной кровле. Он все еще мог говорить, но знал, что это не надолго.
Он побывал дома. Родители ничего не сказали; куда там — они даже не заметили его появления. Не заметит и Аня. Теперь всем было все равно. Тот, кто вовремя не купил билет — навсегда опоздал на поезд в светлое будущее.
Хотелось плакать, но Антон решил вести себя как мужчина. Он вспомнил все до одного фильмы про выживание и был уверен, что несколько недель точно протянет.
— Что ж, поищем других выживших, — бодро сказал он себе и направился прочь из города.