В половине седьмого, почти через восемь часов после своего отбытия на вертолете, святейший отец вернулся в Ватикан на автомобиле. К семи часам он созвал своих ближайших советников на службу об упокоении души усопшего.
Воскресным полднем колокола римских церквей возвестили о начале панихиды по кардиналу Палестрине. А во вторник состоялось невероятно пышное отпевание его в соборе Святого Петра. Среди многих тысяч присутствовавших, естественно, был и вновь назначенный государственный секретарь Святого престола кардинал Никола Марчиано.
В шесть часов того же дня кардинал Марчиано имел закрытую встречу с кардиналом Йозефом Матади и монсеньором Фабио Капицци. По ее завершении он сразу же отправился для совместной молитвы со святейшим отцом в его личную часовню, а потом они проследовали вдвоем в папские апартаменты. О чем они говорили, так и осталось никому не известным.
* * *Еще через десять дней, в понедельник двадцать седьмого июля, Геркулес поправился настолько, что его перевели из больницы Святого Иоанна в частный реабилитационный центр для дальнейшего восстановления здоровья.
Тремя днями позже с него без публичного оповещения сняли обвинение в убийстве. А через месяц его выписали окончательно, и он сразу же получил работу и маленькую квартирку в тосканском местечке Монтепульчано, где обитает и по сей день, надзирая за оливковой плантацией, принадлежащей семейству Елены Восо.
* * *В сентябре руководитель Gruppo Cardinale, сотрудник прокуратуры Марчелло Талья объявил, что убийцей Росарио Пармы, кардинала-викария Рима, был ныне покойный террорист Томас Хосе Альварес-Риос, он же Добряк, и что он действовал в одиночку, без всяких связей с какими бы то ни было организациями или правительствами. После этого заявления итальянское правительство официально распустило Gruppo Cardinale и закрыло расследование.
Ватикан хранил полное молчание.
* * *Первого октября, ровно через две недели после заявления прокурора Марчелло Тальи, Capo del Ufficio Centrale Vigilanza Яков Фарел решил взять первый за пять лет отпуск. Когда он намеревался пересечь в своем личном автомобиле итало-австрийскую границу, его арестовали по обвинению в убийстве итальянского полицейского, ispettore capo Джанни Пио. В настоящее время он дожидается суда.
И это событие Ватикан оставил без комментариев.
И еще кое-что…
После его возвращения возобновилась бурная деятельность — разработка и подписание контракта на продолжение «Собаки на Луне» не мешали ежедневным, а то и более частым, продолжавшимся по часу с лишним телефонным разговорам с Еленой, которая в Италии готовилась телом и душой к переезду в Лос-Анджелес. В то же время Гарри стало все сильнее и сильнее тревожить воспоминание о разговоре, который состоялся у них с Дэнни, когда они возвращались из Мэна в Бостон.
Он начался с вопроса, о котором Гарри постоянно думал, но никак не мог найти на него ответ. Теперь, в свете восстановленных родственных отношений с братом после того, что они вместе перенесли, и тех секретов, которыми поделились, он счел совершенно естественным обратиться к Дэнни, чтобы тот кое-что прояснил.
Гарри: «Ты позвонил мне в пятницу рано утром по римскому времени и оставил на автоответчике сообщение, что тебе очень страшно и ты не знаешь, что делать. Ты сказал: „Да поможет мне Бог“».
Дэнни: «Верно».
Гарри: «Я так понимаю, это было связано с тем, что ты недавно выслушал исповедь Марчиано и был напуган ее содержанием и теми последствиями, которые повлекло бы за собой то, о чем ты узнал».
Дэнни: «Да».
Гарри: «А если бы я оказался дома и ответил на твой звонок? Ты рассказал бы мне об этой исповеди?»
Дэнни: «Я тогда был так растерян, что даже не могу сказать, как повел бы себя. О том, что выслушал исповедь, может быть, и сказал бы. А что в ней говорилось — нет».
Гарри: «Но ты меня не застал, ограничился словами на автоответчике и через несколько часов очутился в автобусе, шедшем в Ассизи. Почему именно туда? Вряд ли в Ассизи после землетрясения остались церкви, пригодные для молитвы».
Тогда-то Гарри и показалось, что Дэнни чувствует себя неловко от его расспросов.
Дэнни: «Это не имело никакого значения. Время было ужасное, автобус шел в Ассизи, а этот город казался мне наилучшим духовным прибежищем. Я всегда относился к нему именно так… Но ты-то к чему клонишь?»
Гарри: «К тому, что там было не просто твое духовное прибежище, что у тебя могли быть и другие причины для поездки».
Дэнни: «Например?»
Гарри: «Например, встреча с кем-то».
Дэнни: «С кем же?»
Гарри: «С Итоном».
Дэнни: «Итоном? Но с какой стати мне могло понадобиться ехать в Ассизи, чтобы встретиться с Итоном?»
Гарри: «Ты говорил…»
Дэнни: «Гарри, это просто смешно. Ты ошибаешься. Только и всего».
Гарри: «Дэнни, он из кожи лез, чтобы добраться до тебя. Когда он снабдил меня фальшивыми документами… это же было все равно что самому сунуть голову в петлю. Если бы дело вскрылось, у него были бы колоссальные неприятности».
Дэнни: «Такая у него работа…»
Гарри: «Его убили, когда он пытался тебя разыскать. Может быть, он даже тебя защищал».
Дэнни: «Такая у него работа…»
Гарри: «Ну так я говорю, что на самом деле ты все эти годы ездил в Ассизи не за духовным утешением, а чтобы передавать информацию… Итону».
Дэнни: «Это уже просто смешно. Значит, по-твоему, я агент ЦРУ в Ватикане?»
Гарри: «Это так?»
Дэнни: «Тебе на самом деле хочется это узнать?»
Гарри: «Да».
Дэнни: «Нет. Еще какие-нибудь вопросы будут?»
Гарри: «Нет…»
На самом деле вопросы были, и в конце концов Гарри решил попытаться выяснить, как обстоят дела в действительности. Плотно прикрыв дверь кабинета, он взял телефонную трубку и позвонил в Нью-Йорк своему приятелю из редакции «Тайм». Еще через десять минут он разговаривал с экспертом по ЦРУ, работавшим в вашингтонском отделении редакции журнала.
— Возможно ли, — спросил он, — чтобы ЦРУ имело своего постоянного агента в Ватикане? И если возможно, то велика ли вероятность того, что такой агент действительно существует?
В ответ он услышал смех. Крайне маловероятно, сказал агент. Но возможно? Да, возможно.
— Особенно, — охотно объяснял журналист, — если итальянский резидент хорошо понимает, насколько большим влиянием Ватикан обладает в этой стране, и осведомлен о подробностях скандалов с банком Ватикана, случившихся в начале восьмидесятых годов.
— Если я не ошибаюсь, — Гарри очень тщательно подбирал слова, — эти скандалы были связаны прежде всего с объектами капиталовложений, верно?
— Верно. И чем ближе такой агент окажется к источнику, тем полезнее он будет.
Гарри почувствовал, как по его спине пробежали мурашки. Кто может быть «ближе к источнику», чем личный секретарь кардинала, руководящего капиталовложениями Святого престола?
— А может ли, — продолжал он расспросы, — итальянский резидент быть легальным главой миссии ЦРУ в Риме?
— Да.
— Кто может знать об этом?
— В ЦРУ имеются чрезвычайно засекреченные люди — их обычно называют сотрудниками агентурной разведки, — действующие под очень хорошо организованной «крышей». Но ими дело не ограничивается. Существует еще одна группа, секретная из секретных — внештатная агентурная разведка. Вероятно, в столь деликатных ситуациях, как с Ватиканом, может действовать агент из этой категории. Эти агенты настолько засекречены, что о них может не знать даже сам глава ЦРУ. Их обычно вербует руководитель местной резидентуры специально для внедрения на определенную позицию. Причем для большего правдоподобия вербовка происходит намного раньше, чтобы агент получил возможность без особой спешки дослужиться до намеченного положения.
— А может ли этот агент стать… ну, например, священнослужителем?
— Почему бы и нет?
* * *Гарри не помнил толком, как он положил трубку телефона, как вышел из кабинета, как шел по августовской жаре, дыша густым смогом, по Родео-драйв, даже того, где и как пересек бульвар Вилшайр. Придя в себя, он обнаружил, что находится в универмаге «Нейман-Маркус» и очень привлекательная молодая продавщица показывает ему галстуки.