Ее слова повисли в воздухе. Конор был не один. На краешке кровати сидела симпатичная темноволосая женщина, держа Конора за руку. Глаза женщины были красны от слез, в другой руке она комкала платок.
Мэгги готова была провалиться сквозь землю.
— Извини, — пробормотала она, — я не знала, что у тебя гостья.
Она повернулась, чтобы уйти.
— Не уходи, Мэгги! — позвал ее Конор.
— Ничего страшного, — откликнулась Мэгги уже от дверей, — если я не вовремя…
— Подойди сюда, Мэгги. — Голос Конора не был сейчас похож на голос человека, всего несколько дней назад перенесшего сложнейшую операцию. Это был голос того человека, которого Мэгги встретила в Атлантик-Сити. Нетрудно было догадаться, что причиной тому его гостья.
— Ну, если ты так настаиваешь… — Мэгги старалась, чтобы ее голос звучал непринужденно, но ей это не удавалось. Все ее внимание сейчас было сконцентрировано на том, что Конор и таинственная незнакомка держали друг друга за руки.
— Это Дениз Ди Карло, Мэгги. — Дениз высвободила руку.
— Я много слышала о вас, — сказала она Мэгги. Женщины пожали друг другу руки. У Мэгги кружилась голова. Вдова Бобби! Она вспомнила, что Конор говорил, что со смертью Бобби потерял не только его. Вся семья Ди Карло, которая раньше была частью его жизни, после этой смерти отвернулась от него.
— Рада познакомиться с вами, Дениз! — взволнованно произнесла Мэгги.
Дениз окинула ее взглядом и повернулась к Конору:
— Я, пожалуй, пойду. — Она наклонилась и поцеловала Конора в щеку. — Позвони мне, когда выпишешься отсюда.
— Спасибо, Дениз. — Мэгги заметила, как глаза Конора затуманились. — Я…
— Я знаю, что ты хочешь сказать, — перебила его Дениз. — Прости, я была несправедлива к тебе.
Конор ничего не ответил. Дениз попрощалась с обоими и вышла.
— Я так рада, что она зашла навестить тебя, — сказала Мэгги.
— Я тоже. — Он кинул взгляд на пачку фотографий, лежавших на его тумбочке. — А дети подросли…
— И стали еще симпатичнее, — добавила Мэгги, просмотрев фотографии. — Значит, вы помирились?
Конор посмотрел ей в глаза:
— Можно сказать.
Мэгги присела на кровать рядом с ним.
— Что-то произошло? — спросила она, напряженно вглядываясь в него. — Я вижу по твоим глазам.
Он взял ее за руку.
— Все закончено, — выдохнул он.
— Что закончено? Да говори же!
— У меня есть свидетель. Человек, который видел, как все произошло.
— Конор! — Мэгги сжала его руку. Она мало что понимала, но надеялась, что новости хорошие. — Кто? Что? Говори же!
— Джек Олифант. Владелец обувного магазина.
— Тот, что звонил в полицию?
— Он самый.
— Но на суде он говорил, что ничего не видел!
— Его запугали. То ли родные Уокера, то ли его дружки. Вот он и держал язык за зубами.
Мэгги все поняла. Конор не был опасным свидетелем из-за провала в памяти. А вот показания Олифанта вполне могли обеспечить Уокеру большой срок.
— Он трус, — сказала Мэгги.
— Может быть. Но нужно принять во внимание, что у него жена и трое детей. Тут уж любой скажет, что ничего не видел.
— Даже если в результате виновный легко отделается?
— Такова жизнь, — грустно улыбнулся Конор.
— А почему теперь он вдруг признался?
— Уж не знаю, совесть заговорила или что…
Конор вкратце рассказал ей историю, которую поведала ему Дениз. Должно быть, Олифант видел по телевизору сюжет о спасении Николь, ибо на следующее утро после репортажа он постучался в дом вдовы Бобби. Вместе они пошли к Соне Бернстайн, судье, где Олифант дал новые показания.
— А что ему будет за ложные показания? — спросила Мэгги.
— Думаю, не так уж и много. Соня — женщина опытная, сумеет как-нибудь его отмазать.
Мэгги не верила своим ушам. Все складывалось как нельзя лучше.
— Значит, ты не застыл тогда на месте? Ты пытался помешать Уокеру?
— Выходит, что пытался.
Конор рассказал Мэгги все, что услышал от Дениз. Он сам толком не знал всех подробностей, но было ясно одно — его вины в смерти Бобби не было.
— Олифант видел, как Уокер держал пистолет у виска Бобби. А я целился в Уокера. Олифант слышал, как этот мерзавец сказал, что вышибет Бобби мозги, если я не брошу пистолет. И я бросил. — Конор произносил все это бесстрастно, словно читал полицейский протокол. Мэгги верила, что все именно так и было, хотя Конор сам ничего не помнил. — Пистолет лежал на земле, футах в трех от меня. Олифант помнит это, поскольку пистолет сверкал на солнце и слепил ему глаза.
Глаза Мэгги наполнились слезами.
— Это то же самое, что ты помнишь о пистолете Уокера, — сказала она.
— Олифант сказал Дениз, что он прятался за машиной и все видел. Он помнит, как я разговаривал с Уокером. Я говорил, что если он бросит пистолет и будет подчиняться мне, это облегчит ему наказание. Уокер опустил руку с пистолетом и сделал вид, что собирается бросить его. Бобби поднялся, но тут Уокер снова бросился на него. Я подобрал свой пистолет, но они так сцепились, что я не мог выстрелить, не рискуя попасть в Бобби. Все, что Олифант помнил потом, — это звук выстрела, и Бобби упал.
Мэгги прижала Конора к себе настолько близко, насколько позволяли трубки и провода, торчавшие отовсюду. Она гладила его волосы, целовала запекшиеся губы и не могла представить, как она когда-то жила без него.
Боль ушла, на ее место пришли спокойствие и мир. Конор уже давно не испытывал этих ощущений.
Мэгги любила его. В этом не было сомнения. Она ворвалась в его палату, крича об этом, еще до того, как узнала, что он не виновен в смерти Бобби.
— Мэгги! — прошептал он.
Она слегка отодвинулась от него. Ее синие, как небо, глаза округлились.
— Что, любимый? Чего ты хочешь?
— Тебя.
Глаза Мэгги наполнились слезами.
— Ты не мог бы повторить это снова? Я не уверена, что правильно тебя расслышала.
— Мог бы. — Конор готов был повторять это тысячи раз. — Я люблю тебя, Мэгги О'Брайен. С первого взгляда…
— На стоянке? — Она взглянула на него сквозь слезы счастья. — Что за глупое место для того, чтобы влюбиться!
— А когда я снова увидел тебя на следующее утро — на скамейке, с мокрыми волосами, — я понял, что ты навсегда завладела моим сердцем.
— А вы, мужчины, умеете зубы заговаривать!
— А вы, дамы? Что ты можешь добавить?
Мэгги рассмеялась. Этот смех переполнял Конора счастьем. Он чувствовал себя молодым и полным надежд.
— Я? — переспросила она. — Ничего. Я все уже сказала.
— Ты любишь меня, — улыбнулся он. — Ты уже не можешь отвертеться от своих показаний. Сама призналась, при свидетелях…
— Знаем мы, как вы, полицейские, умеете выбивать из людей признания! — улыбнулась она в ответ. — На это у вас есть всякие приемчики…
— Вот погоди, — с притворной строгостью проговорил он, — дай Бог только выбраться из этой койки — покажу тебе пару приемчиков!
— Я люблю тебя. — Мэгги взяла его руку в свою и наклонилась, чтобы поцеловать. — Я люблю твою душу, твое тело, твое сердце, твой ум и твою отвагу.
— Ты понимаешь, что это значит?
— Мы женимся, не так ли?
— Да, черт побери! — воскликнул Конор. — И чем раньше, тем лучше!
— Может быть, — улыбнулась она, — сначала все-таки стоит сообщить детям?
— Нет проблем. Шону я позвоню прямо сейчас. А ты пока подготовь Чарли, Николь и священника.
— Отец Роурк обрадуется. А вот с детьми, я думаю, будет немножко сложнее.
— Ничего. Если мы действительно любим друг друга, мы сумеем их убедить. Полпути мы, пожалуй, уже прошли.
Мэгги улыбнулась. Конор готов был видеть эту улыбку каждый день всю оставшуюся жизнь.
— А ты не тратишь времени зря! — заметила она.
— Я и так потратил без тебя тридцать девять лет жизни. Больше я не собираюсь терять ни минуты.
Они поцеловались, и это было началом их новой жизни.